мысли вернулись к тому, что произошло несколько часов назад, когда она оставила Дункана в постели и в смятении чувств отправилась бродить по улицам Праги. Образы заполонили ее память, пока она шла, теряя представление о том, куда идет, пока, словно во сне, она не наткнулась на неприметное здание и не увидела Дункана, входящего внутрь. Она была поражена, обнаружив его там – ведь незадолго до этого она оставила его спящим! – и последовала за ним. Здание оказалось синагогой. Из глубины помещения она наблюдала за ним, его голова была опущена, а тело раскачивалось.

Он молился. Дункан, рациональный Дункан, который так часто ставил свой прагматизм выше веры в то, что любил, – он стоял здесь, причем с таким покаянным видом, что у нее на глазах выступили слезы. Она не могла знать, какие слова он возносил к Богу, но она верила, что они, должно быть, имеют отношение к ним, что он ищет какие-то способы сохранить их брак целым, возместить вред, который они причинили друг другу. Джина покинула храм, зная, что произошедшее между ними было благословением, а ее открытие тем утром – даром небес.

* * *

Дункан сидел напротив нее в глубоком сне, не зная, что его молитва была услышана. Он все еще спал, пока Джина заканчивала свое письмо Вайолет и писала другое, почти такое же, своему отцу.

В Вене они пересели на поезд до Рима, где расположились в спальном вагоне для ночной поездки. Джине потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от своих мыслей и заснуть, но в итоге она даже сумела выспаться. Дункан разбудил ее утром, чтобы сообщить, что они подъезжают к Римскому вокзалу. Как только поезд остановился, все вокруг засуетились, чтобы успеть на сиенский поезд. На платформе уже собралась тесная, шумная и жизнерадостная толпа: молодые мужчины и женщины флиртовали, фанаты соперничающих клубов насмехались друг над другом. Многие пассажиры принесли с собой ланч и уселись на платформе, чтобы перекусить, другие разливали вино по бокалам. Пока Дункан ждал среди них, Джина отошла разменять деньги, купить билеты и немного еды.

Отдохнувший и почувствовавший себя лучше Дункан съел купленные ею бутерброды, хотя все, что Джина смогла заставить себя съесть, – это ломтик сухого хлеба. В Кьюзи им снова пришлось пересаживаться на другой поезд, а на последнем отрезке пути какие-то пассажиры начали петь хриплыми голосами. Пение подбодрило Джину, напомнило ей, что Прага в прошлом, а то, что ждет впереди, – наверняка будет бурным, новым и, возможно, фантастическим.

На вокзале Сиены уже царил хаос, люди высыпали через двери вокзала на улицу в поисках такси. В отсутствие вокруг свободных носильщиков Джине и Дункану пришлось повозиться со своим багажом, и к тому времени, когда они вышли на улицу, очередь на стоянке такси стала такой огромной, что они отчаялись когда-нибудь попасть в город. Пока они стояли, обсуждая, что делать, к ним подошел молодой человек в кепке и спросил по-английски, не хотят ли они проехать в центр города.

– Si, si, – кивнул Дункан.

Молодой человек взял их сумки и повел к микроавтобусу, заполненному туристами. Путь был ухабистый, в салоне стояла духота, но, к счастью, вскоре они остановились у кирпичной стены с указателями, ведущими к парковкам и на Пьяцца дель Кампо. С этого момента путь для транспортных средств был закрыт – для всех, кроме нескольких полицейских машин, которые ползли среди толп пешеходов по узким наклонным улицам. Вдоль водосточных желобов стояли продавцы с сувенирами, посвященными скачкам, и другими предметами, которые могли понадобиться туристам: биноклями, шляпами, картами, бутылками с водой. Предприимчивый молодой человек заметил, как Дункан и Джина тащат чемоданы, и предложил свою помощь:

– Я могу быть гидом и нести багаж. Всего десять тысяч лир.

Джина настояла, чтобы они согласились: Дункан не в той форме, чтобы таскать сумки. Молодой человек оказался полезным в плане информации и советов. Он сообщил, что им нужно поторопиться, дабы добраться до campo[20] к четырем, потому что после этого будет открыт только вход на Виа Джованни Дюпре. У них еще не было билетов на забег, и он пообещал помочь им найти местных мужчин, palcaioli, в распоряжении которых были деревянные сиденья вокруг площади.

Молодой человек повел их по одной из улиц, которые расходились лучами от центра города, и вскоре они вышли на площадь, вымощенную красным кирпичом и окруженную кольцом красных средневековых зданий, с дворцом и башней, отбрасывающей длинную тень. В центре площади за ограждениями собралась толпа. Узкая полоса открытой земли между толпой и окружающими зданиями образовывала дорожку, по которой должны были бежать скаковые лошади, а по внешней стороне располагались уже заполненные деревянные трибуны.

После долгих поисков Джина нашла два свободных места, и их гид договорился о билетах с пожилым мужчиной, который обслуживал трибуны. Он продал им билеты за солидную цену, но был непреклонен в том, что чемоданы занимают слишком много места и их нужно убрать. Молодой человек предложил им проследовать в отель Duomo, где за отдельную плату можно оставить сумки, и они вдвоем с Дунканом отправились туда, оставив Джину сторожить места.

В половине четвертого дневная жара стояла невыносимая, и красный кирпич площади сверкал под летним солнцем. Пока Джина торчала среди шумной, толкающейся толпы, вдыхая запах пота и грязи, она начала чувствовать, что у нее болят глаза и ее головокружение возвращается. Сцена вокруг нее казалась чересчур яркой: фанаты были одеты в цвета своего района: синий, красный и зеленый. Все это казалось нарочитым, театральным – и развевающиеся флаги, и пышное представление, и идеальная старинная площадь. Джина не могла до конца поверить, что это реально, что теперь это действительно может стать частью ее жизни – это безумное приключение, которое они с Дунканом начали.

Весь тот день она стремилась навстречу этим скачкам, которые станут лишь преддверием начала – гораздо более длительного и ведущего неизвестно куда. Ничто из этого не казалось возможным, да и не будет, пока она не поделится новостями с Дунканом. Джину охватило желание немедленно поведать ему, и из-за этого она теперь была вся на нервах. Ну почему она не могла рассказать раньше о тайне, которую хранила и которую теперь так сильно хотела раскрыть ему?

Это было их будущее, которое она носила под сердцем, – их ребенок.

Глава двенадцатая

Дункан

Сиена, июль 1996 года

Спустя некоторое время Дункан и его сопровождающий достигли места назначения: респектабельного трехэтажного здания, выкрашенного в мятно-зеленый цвет, – отеля Duomo. Вестибюль