Алекс ушел со станции с низко опущенной головой, не вытирая катившихся по щекам слез. Сел в машину и медленно поехал домой, чувствуя себя одиноким стариком. Больше нечего было ждать, не о чем мечтать, не к кому возвращаться по вечерам домой. Дорога вела мимо замка Николаса: во дворе стояли, ходили, разговаривали военные. Из ворот выехал на Фаворите полковник, Алекс притормозил, чтобы посмотреть на коня. Полковник обернулся, и он поднял руку в знак приветствия. Тот отсалютовал в ответ, и Алекс поехал дальше, не переставая думать о дочери. Сделка получилась отличной – пожалуй, лучшей в жизни.

На границе с Бельгией Марианне пришлось сделать пересадку, причем с двумя чемоданами в руках. Чемоданы были тяжелыми, но она справилась. Немного растерялась, отыскивая нужную платформу, но спросила у служащего, и тот показал, куда именно надо идти. Она благополучно нашла свой поезд и устроилась в купе. Таможенный досмотр прошел быстро и без проблем, после чего поезд тронулся. В дороге Марианна дремала. Она целый день не ела, однако голода не ощущала, а вот мысли о расставании с отцом вызывали мучительную слабость. До сих пор стояло перед глазами его лицо в минуту прощания. Несколько раз она просыпалась от собственного крика, а в Остенде приехала совершенно измученной. До пристани пришлось добираться на такси, но она оказалась не одна: туда же ехали еще несколько пассажиров. Шел дождь, однако море оставалось спокойным, зеркально гладким. О проливе Ла-Манш ходили зловещие слухи, однако эта ночь выдалась тихой и лунной. Марианна стояла на палубе и смотрела, как растворяется в темноте бельгийский берег. Германия уже казалась недостижимо далекой. Пассажиров предупредили о возможности нападения немецких подводных лодок, хотя судно нейтральной страны подвергалось опасности в значительно меньшей степени. На всякий случай все надели спасательные жилеты.

Морское путешествие продолжалось недолго: небольшой паром прибыл в Рамсгит через час, около полуночи. Таможенный офицер поставил штамп в паспорте и пропустил, несмотря на германское гражданство. Девушка была очень юной, хорошенькой, поэтому он решил проявить снисходительность и не стал задерживать для дальнейшего выяснения обстоятельств. Возле пристани стояли два такси; на одном из них Марианна доехала до железнодорожной станции. До поезда оставался еще целый час, и впервые за весь день ей удалось перекусить. Она умирала от голода, ведь позавтракала в шесть часов утра. Заказала сэндвич и чашку чая, а когда вернулась на платформу, увидела подходивший поезд. Марианна вошла в полутемное купе, освещенное только маленькой синей лампочкой; напротив крепко спала женщина. Проводник помог положить чемоданы на верхнюю полку. Марианна села и посмотрела в черное окно, за которым проносились невидимые английские пейзажи. Это была уже третья страна за день. Усталость взяла свое, и незаметно пришел сон.

Кондуктор разбудил перед прибытием в Хартфортшир. Не причесываясь, Марианна надела шляпку. Она слишком измучилась, чтобы заботиться о внешности, и уже отчаянно скучала по отцу. В чемодане лежал пакет с несколькими его фотографиями и одной фотографией мамы. Найти такси не составило труда. Было восемь утра – ровно двадцать пять часов в дороге. Из Германии удалось выехать беспрепятственно: помогли бумаги, выданные полковником в обмен на липициана. Ее поездка стоила хорошей лошади.

Марианна попросила таксиста отвезти в Хавершем-Касл, и тот внимательно посмотрел на нее в зеркало. Он был немолод и водил машину уже много лет, а потому не стал задавать вопросов: пассажирка смотрела в окно и не была расположена к беседе. На лугах паслись коровы и овцы, среди полей мелькали разрозненные дома, и вот наконец показался огромный замок – раз в десять больше ее родного дома. Он выглядел так, словно служил пристанищем самым страшным привидениям, и Марианна с трудом удержалась, чтобы не расплакаться. Ворота оказались открытыми, видавшая виды машина въехала во двор и остановилась возле крыльца. Марианна расплатилась с водителем, поднялась по массивным каменным ступеням и постучала в дверь огромным медным молотком. Стоя между двумя чемоданами, она не знала, что последует дальше. Дворецкий в смокинге обнаружил ее в состоянии полной растерянности, помятую и изможденную, в едва державшейся на растрепанных светлых волосах шляпке.

Незнакомка посмотрела огромными испуганными глазами и шепотом прошептала свое имя:

– Марианна фон Хеммерле. Надеюсь, маркиза Хавершем меня ждет. – Английский язык и манеры девушки были безупречны, но выглядела она бедной сиротой. Дворецкий сжалился, взял чемоданы и повел посетительницу по главному холлу, представлявшему собой длинный темный коридор со старинными портретами на стенах. К счастью, за одной из тяжелых дверей оказалась небольшая уютная гостиная. Дворецкий оставил там Марианну, а сам спустился в сад, где уже работала маркиза. Впрочем, в земле она копалась с раннего утра до позднего вечера. Леди Хавершем была энергичной моложавой дамой с почти девичьим лицом и преждевременно поседевшими волосами цвета снега, которые она заплетала в длинную косу. Старый клетчатый жакет, желтые садовые галоши и толстый свитер дополняли причудливый образ. Дворецкий подошел и почтительно поклонился. Выглядел он значительно более респектабельно, чем маркиза.

– Мэм, вас спрашивает молодая леди. Мисс фон Хеммерле. Выглядит так, как будто очень устала с дороги, – добавил он сочувственно. – Приехала на такси, полагаю, со станции. С двумя чемоданами. Прикажете проводить наверх, в комнату? – Он давно привык к тому, что в Хавершеме то и дело появлялись самые разные люди. Супруги Бейли славились гостеприимством и давали приют своим друзьям, друзьям своих детей, друзьям друзей и просто малознакомым гостям.

– Ах, господи! – воскликнула маркиза, бросила садовые инструменты и в волнении побежала к дому. – Марианна… бедное дитя… где она, Уильямс?

– В приемной, мэм, вместе со своими чемоданами, – успел ответить дворецкий, прежде чем маркиза пролетела мимо и ворвалась в комнату, где с выражением ужаса на лице сидела Марианна. Увидев женщину с длинной белой косой, она мгновенно вскочила и смутно вспомнила, что встречалась с ней в раннем детстве. Тогда леди Хавершем была очень стройной, спортивной и очень хорошенькой в своеобразном небрежно-аристократическом духе. Прежде чем Марианна успела произнести хотя бы слово, маркиза крепко ее обняла, а потом отступила на шаг, осмотрела с ног до головы и бережно погладила по растрепанным волосам.

– Бедняжка! Дорога оказалась очень утомительной? – заботливо заворковала она. В эту минуту в комнату чинно вошли две большие охотничьи собаки и приветливо завиляли хвостами, а следом прибежал шустрый джек-рассел-терьер и принялся бодро облаивать хозяйку и гостью.

– Ах, Руперт, прекрати, пожалуйста! – попросила собачонку маркиза. – А ты, дорогая, немедленно отправляйся в утреннюю комнату, позавтракай и выпей крепкого чаю. – Уильямс, – обратилась она к дворецкому, – попросите повариху принести сытный завтрак и горячий чай. Прости, милочка, мы уже два месяца как на карточной системе, но миссис Норрис обязательно что-нибудь придумает. – Дворецкий немедленно исчез, а Изабелла повела гостью в утреннюю комнату, усадила на обитый синим бархатом диван, а сама устроилась в кресле напротив. Марианна с любопытством огляделась: вокруг царили приглушенные, мягкие тона. Одну из стен занимал огромный камин, а противоположную скрывали полки с книгами. Французское окно распахивалось в старинный сад, за которым блестело живописное озеро. Далее простирались обширные угодья замка. Девушке показалось, что все это не явь, а сказочный сон. Хозяйка чудесного мира склонилась и взяла ее за руку, пытаясь развеять смущение и напряжение. Марианне еще не доводилось встречать таких добрых глаз. Маркиза держалась на редкость тепло и доброжелательно, то и дело смеялась, шутила и добродушно отчитывала собак. А когда, наконец, на серебряном подносе прибыл долгожданный завтрак, гостья прониклась особой благодарностью. Повариха расщедрилась на большую тарелку овсяной каши, несколько свежеиспеченных пшеничных лепешек, чай и даже капельку джема из стратегического запаса.