— Ребенка?!

Он чувствовал себя круглым дураком.

— Ну, конечно, — подтвердил доктор, подумав, чтомуж потерпевшей просто не оправился от шока и поэтому ничего не помнит. —Она ведь где-то на пятом месяце?

— Я… Да, разумеется… Я… Я просто так расстроен… Я…

«Какая чушь, — думал Билл. — Почему я делаю вид,что она моя жена? И почему на самом деле ощущаю себя ее мужем и отцом ееребенка? Почему она мне не сказала?»

Билл не мог прийти в себя от этого второго потрясения.Доктор попросил его пока не заходить в шоковую палату и пообещал сообщить, кактолько будут какие-то изменения.

Он долго сидел в холле, пытаясь осознать происшедшее иуслышанное, но все никак не мог собраться с мыслями. Лишь постепенно маленькиефрагментики головоломки стали вставать на свои места: ее колоссальный аппетит…некоторое увеличение объемов. Но оставалось непонятным, почему Стивен бросилее, беременную? «Наверное, он порядочный негодяй, — решил Билл. —Однако она все еще надеется на его возвращение и поэтому носит обручальноекольцо… и, возможно, поэтому не хочет близости». Теперь все приобрело смысл. Итем более бессмысленной казалась угроза потери ребенка. Пятый месяц — это нешутка… Да и ее собственная жизнь висела на волоске.

Наконец появился один из врачей. Вид у него был угрюмый, иБилл со страхом ждал, что он скажет.

— Мы сделали все, что могли. Дышит она сама, дозу кровией перелили. Сотрясение мозга тяжелое, но необязательно смертельное, Череп непострадал… остается только ждать. Она по-прежнему без сознания.

Билл понимал, что Адриана может в любую минуту впасть в комуи умереть. Такое иногда случается.

— Нет оснований считать, что она, если выживет, станеткалекой. Но главный вопрос — выживет ли? У нас пока нет на него ответа.

— А ребенок?

Билл теперь чувствовал ответственность и за ребенка тоже. Онхотел, чтобы жили оба, и готов был умолять спасти их.

— Беременность по-прежнему сохраняется. Мы этоконтролируем, и пока все в порядке. Сердцебиение у плода регистрируется.

— Слава Богу!

Билл ждал, что врач скажет еще что-нибудь. Но говоритьбольше было нечего. Время должно все досказать.

— Можно ее увидеть?

— Конечно. Мы собираемся пока оставить ее в шоковомотделении, а потом, если состояние улучшится, перевезем в отделение интенсивнойтерапии.

Невозможно было поверить: несколько часов назад она жарилаяичницу с беконом, а теперь, после спасения Томми, находилась на грани смерти.

— Как себя чувствует мой сын?

— Я сам его не видел. Но насколько слышал, они с братомсейчас обедают в детском отделении. Доктор улыбнулся Биллу:

— По-моему, за него можно быть спокойным. Парнишкеповезло. Я считаю, его спасли только ее расторопность и быстрота действий. Онаочень хрупкая женщина, удивительно, как она смогла удерживать его. Наверное,при этом она и поранила руку.

«…И ушибла голову… и чуть не утонула… и чуть не лишиласьсвоего ребенка, — добавил про себя Билл. — Но она ни минуты неколебалась, даже зная, что беременна. Я ей обязан всем. Только бы она выжила,чтобы я мог отблагодарить ее».

Билл направился в шоковое отделение и сел рядом с Адрианой.Казалось, к каждой части ее тела была подключена какая-то аппаратура, лицозакрывала кислородная маска. Он осторожно взял ее ладонь и коснулся губамипальцев. Они были поцарапаны, в кровоподтеках, под ногтями застрял песок.Видно, отчаянно пришлось ей бороться за спасение маленького Томми.

— Адриана… — прошептал он. — Я люблю тебя,дорогая. Я полюбил тебя с первого взгляда.

Билл, не зная, представится ли такой шанс в будущем, решилвысказать ей все это сейчас, независимо от того, слышит Адриана эти слова илинет. «А может, она услышит и ей станет лучше», — подумал он.

— Я полюбил тебя в тот самый первый раз, в ночномсупермаркете, когда чуть не сбил тебя с ног… помнишь?

Он улыбнулся сквозь слезы и снова поцеловал ей пальцы.

— А в следующий раз я уже любил тебя… когда мывстретились на автостоянке. Помнишь? Кажется, это было воскресное утро… ипотом, у бассейна. Я люблю тебя… Я люблю в тебе все… и мальчики тебя тожелюбят. Адам и Томми. Они тоже хотят, чтобы ты поправилась.

Он продолжал говорить с ней своим сильным, ласковым голосом,осторожно держа ее ладонь.

— И малютку я тоже люблю… не сомневайся… если ты хочешьэтого ребенка, я его тоже хочу… Мне желанны вы оба, Адриана… С ребенком все впорядке… доктор так сказал.

Глядя на ее лицо, Биллу показалось, что оно дрогнуло, но,присмотревшись внимательнее, он подумал, что это плод его фантазии. ЛицоАдрианы продолжало оставаться безжизненным.

Билл все произносил и произносил ее имя, рассказывал, каклюбит ее и ее будущего ребенка. Потом он положил ей руку на живот ипочувствовал небольшую выпуклость, которую прежде не замечал, о которой она емуникогда не говорила, и сказал ребенку, что любит его и хочет, чтобы он жил.

— Ну, конечно… твоя мама ведь не для того стольковытерпела, чтобы ты сейчас взял да и выпрыгнул, правда? Так что угомонись и некапризничай… правильно я говорю, Адриана? Скажи малышу, пусть он успокоится…

И Билл нежно поцеловал ее в щеку. Одна из медсестернаблюдала за ним от двери. Она никогда не видела, чтобы кто-то так переживал, иникогда не слышала, чтобы так говорили с женщиной. Ей подумалось, что Адрианеневероятно повезло с таким любящим мужем. Между тем ее внимание привлек один измониторов. Медсестра нахмурила брови и вошла в палату. В этот момент Адрианаповернула голову к Биллу, открыла глаза, но тут же их закрыла. Билл подумал,что она умерла, и, вскочив на ноги, издал почти звериный вопль отчаяния. НоАдриана вдруг снова подняла веки, а подошедшая сестра посмотрела на приборы иулыбнулась ей. Билл улыбался сквозь слезы. Он больше не в силах был сказать нислова, у него перехватило дыхание и от волнения появился озноб.

— Вам очень повезло, — обратилась к Адрианесестра, — С вашим младшим все в порядке. Я только что дала ему мороженое.

Она ободряюще посмотрела на Билла:

— А ваш муж был здесь и говорил с вами все время.

Затем сестра вспомнила еще что-то, взглянула на один измониторов и сказала:

— И за малютку тоже не беспокойтесь. Похоже, что у всехдела идут хорошо. Как вы себя чувствуете, миссис Тиглен?

Адриана попыталась снять кислородную маску, Сестра ейпомогла.

— Неважно.

Голос у Адрианы был хриплый. Она ощущала тошноту и боль вовсем теле. Последнее, что она помнила, — это как провалилась во что-томягкое и теплое. Именно тогда она ударилась головой о камень и стала тонуть.