сначала не поверил, – сказал Лозинцев, увидев недоверчивое выражение на наших лицах.

– Как же ты его нашел? – поинтересовался Володя.

– Случайно. Я обыскал везде, где можно. Даже на вокзале был – Володька иногда там кое-какие товары держал, в камере хранения. Думал еще раз к нему на квартирку наведаться.

– И как ты хотел зайти без ключей?

– Отмычку сделал. Я же, пока шоферил, тоже кое-чему научился. Я пришел и, не знаю почему, решил заглянуть в почтовый ящик. А там большой конверт лежал. Смотрю, написан адрес какой-то московский. И понимаю, что рука-то Володькина. Слегка изменил почерк. Я конверт щупаю, а там явно не только бумага. Ну я и открыл его. Драгоценности там лежали, в конверте, завернутые в бумагу. Вот он, значит, как их спрятал. Я обрадовался, что замок взламывать не придется, конвертик сунул в карман и ушел.

«Как гласит один старый не совсем приличный анекдот, месье – большой оригинал. С фантазией у покойного Сажина явно было все в порядке. Да и с конспирацией тоже. Даже если бы кто-то чисто случайно и полез в почтовый ящик, на письмо бы точно никто не позарился».

– А с французом как договаривался?

– В тот вечер я переписал номерок этого француза из Володькиного телефона. Он, оказывается, до этого ему не звонил, общался только по почте. Я позвонил, немного изменил голос, представился Володькой, мол, встретиться не могу, придет мой помощник. А потом опять позвонил, со своей второй симки – у меня их две в телефоне – и договорился о встрече. Ну а остальное вам известно.

Мы с Кирьяновым снова переглянулись. Вот и все стало ясным как божий день. Преступление есть, мотив найден, преступник пойман. Оставались только мелочи.

– Слушай, – я присела на краешек стола, – комплект фамильных украшений состоял из ожерелья, браслета и пары сережек, так?

– Так.

– А что за браслет Сажин продал богатой дамочке из Питера?

– А, это. Один алкаш местный у матушки стащил. На бутылку не хватало, вот он продал первому встречному, то бишь Володьке. А браслетик оказался ценный. Не восемнадцатого века, но тоже качественного изготовления.

– А чья была идея махнуть в Америку? – спросил Киря. – И почему по фальшивым паспортам?

– Володькина. Он давно хотел уехать. Ну и я тоже загорелся идеей. Он через знакомых нашел того мужичка, который документы делает. Володька тогда сказал что-то вроде: в другой стране надо начинать жизнь с чистого листа. Так красиво завернул, что я с ним согласился. Через пару дней я бы у того типа забрал все бумажки, сел в самолет и тю-тю за пределы страны. Если бы не вы, – хмыкнул Андрей.

– Ну извиняй, – в тон ему сказала я. – Никто тебя не заставлял бабушку толкать и газом травить и на приятеля с ножиком прыгать.

– Ага, еще скажите, что жадность фраера сгубила. Хотя, в общем, так оно и есть.

Когда Лозинцева увели, мы с Володей какое-то время сидели молча. Потом Кирьянов нарушил тишину:

– Вот и раскрыли убийство.

– Угу, – кивнула я. – Почти двойное убийство, если считать Лаптеву.

– Знаешь, Тань, – Киря посмотрел мимо меня в окно, – а ведь есть в этой жизни то, что не меняется.

– Ты о чем?

– О Лозинцеве. Вспомни детективы и романы прошлых лет, веков. Да даже всякие древние легенды и сказания. Это я не говорю об истории преступлений всех времен и народов. Всегда, какая бы эпоха ни была, ради сокровищ и ценностей убивали. Действительно, что такого в этих украшениях и прочих ювелирных штучках, кроме высокой цены?

«Да, хороший вопрос задал Андрюша. Если даже Кирьянов им озадачился. Да и я, честно говоря, призадумалась».

– Власть, – предположила я.

– Власть? Почему?

– Если верить древним легендам, золото считалось металлом богов и, следовательно, несло в себе частичку чего-то божественного. А поскольку боги управляли миром и жизнью, то в их руках была власть. И люди верили, что, имея золото в руках, обладают частью этой божественной силы. Вот из-за этих древних поверий уже много веков одни убивают других из-за золота, серебра, драгоценных камней и прочих металлов. Наверно, поэтому ювелирные изделия и стоили всегда так дорого.

– Говоря словами Андрюши Лозинцева, красиво завернула, – улыбнулся Киря. – Но может, ты и права. Я не знаток всех этих тонких материй.

– Да я, в общем, тоже.

Похоже, мы с Володей становимся кухонными философами. Как там Венчик недавно сказал? Жить стало проще и веселее, кажется. А вот и ни фига. Вот, раскрыли мы убийцу. Поймали мелкого жлоба, который ради ценных вещей запачкал руки кровью пожилой женщины и приятеля. Даже не друга – это было бы еще хуже. Но радости от проделанной работы особо не ощущается. Напротив, какой-то меланхолический настрой. Что у меня, что у Кири.

Я тоже посмотрела в окно. День уже близился к вечеру, а светившее с утра солнышко сменили тяжелые серые облака. Вот почему мы ударились в философию: солнце спряталось.

«Ладно, дорогуша, не время размазывать сопли. Это ты еще всегда успеешь».

– Кирь, а с этим Елизаровым-то что?

– Что «что»? Отпустили. Он-то ни в чем не виноват. Просто человек хотел вернуть фамильное наследство, но нарвался на двух жуликов.

– И теперь вряд ли его вернет.

– Это факт. Ну если только докажет, что драгоценности принадлежали его родственникам. Но тут может вылезти внучка этой Лаптевой и сказать, мол, знать ничего не знаю, бабушка хотела это оставить мне и идите все лесом, полем и прочими адресами. Да и доказывать бы пришлось долго. Одними семейными фотографиями не обойдешься. Хотя французу, возможно, придется задержаться. Он же, получается, по этому делу как свидетель теперь проходит.

– Кирь, он же гражданин другого государства. И если решит уехать, наши законы точно его не остановят.

– Тоже верно. К тому же Лозинцева мы задержали, но пока что все держится на его признании. Еще нужно найти улики. Притом такие весомые, чтобы никакой адвокат дело в суде не развалил.

– Киря, я в тебя верю. Ты все найдешь.

– Ох, Таня, твоими бы устами да мед пить.