Миссис Джеймс достала из ящика комода листок бумаги и шлёпнула передо мной на стол. Потом ласково забрала ребёнка и начала воркующе укачивать, не глядя в мою сторону. Я встряхнула руками, сбрасывая ощущение тёплой тяжести и забрав адрес, вышла из дома.

Всё получилось. Я провела всех и теперь ожидала своей очереди в частной клинике доктора Гроува. Приветливая медсестра записала моё имя – вымышленное, мельком глянула на документы и сказала, что придётся подождать в очереди. Я кивнула и села на свободный стул.

Место было гнетущим и явно не высшей пробы. Из-за дверей доносились крики и плач, женщины в коридоре были подавленными и не разговаривали друг с другом. Несколько были с мужчинами, некоторые с подругами или матерями, но большинство пришли одни, как я. На сердце наползал страх и решение, казавшееся ещё утром единственно правильным, теперь пугало. То, что должно было произойти за закрытыми дверями скручивало кишки узлом, но повернуть назад было немыслимым. Очередь двигалась ужасающе медленно. Я закрыла глаза, чтобы не смотреть на других. Через мгновение я открыла их и поняла, что моя голова лежит на чьём-то плече. Вздрогнув, я повернулась. Оказалось, я уснула и прислонилась к какому-то парню – возраста примерно как Лукас, около тридцати: уже не глупый, но ещё не скучный.

Я принялась извиняться, одновременно разглядывая мужчину: красивый наглой, опасной красотой, смуглый, очень экзотической внешности, с высокими скулами и чёрной косой.  Как всё-таки идут некоторым мужчинам длинные волосы, совершенно неуместно подумала я.

Он выслушал мои извинения и улыбнулся: ну что вы, право, никаких беспокойств.

Я отодвинулась и стала смотреть в стену, но мужчина не уходил. Повернувшись ко мне вполоборота, без тени смущения разглядывал меня.

– Вы на аборт?

Я смутилась от его прямолинейности.

– Да.

– Почему одна? Разве такую юную девушку не должен сопровождать кто-то из родителей?

– Мне восемнадцать. – я отвечала сухо, надеясь, что он поймёт намёк и отстанет, но не тут-то было.

– А, это всё объясняет. Мать не знает?

– Нет.

– А отец ребёнка?

– Тоже нет.

– Стало быть, приняли самостоятельное решение?

Я начала свирепеть. Здесь и так тошно, ещё и всякие незнакомцы лезут в душу.

– А вы, позвольте спросить, какого чёрта тут трётесь? Подыскиваете свободную девицу для утех? А что, удобно, от вас уже точно не забеременеет!

Мужчина рассмеялся.

– А вы остра на язык. Это хорошо. Но я на самом деле по такому же вопросу, как и вы.

– Что, неужели на аборт пришли?

Он посерьёзнел.

– Нет. Пришёл за дочкой жены.

– То есть, за своей дочкой?

– Нет. За дочкой жены от другого мужа.

– А где же мать девочки?

– Не знает, как и ваша. Упрямая девчонка ей не сказала.

– А вам, стало быть, сказала?

– А мне сказала.

– И что?

– Что-что? Надеюсь отговорить глупого ребёнка от непоправимой ошибки.

– Откуда вы знаете, что это ошибка? Может, девушка после поступит в престижный университет, добьётся успеха и станет знаменитой. Сможет ли она такое с ребёнком на руках?

– Как сказать, как сказать, – постукивая туфлей по полу, невозмутимо произнёс незнакомец и продолжил не в тему.

– Я помню, как мы с её матерью узнали, что ждём ребёнка. Мне тогда было девятнадцать лет, а ей семнадцать. Вся жизнь под откос – так ей тогда казалось. Плакала не переставая день и ночь. А если я умру, а если буду плохой мамой?

– А вы? – мне стало любопытно, к тому же я не могла отвести взгляда от странных глаз мужчины, кого-то мне напоминавших.

– А я страшился тоже, но знал, что я готов. Что мне не нужна другая женщина, другие дети и другая жизнь. И я убедил её.

– И чем всё закончилось?

– Мы ни разу не пожалели.

Он замолчал и в наступившей тишине некуда было спрятаться от истины.

– Я боюсь.

– Это понятно.

– Я должна сказать маме. И Лукасу.

– Непременно.

Я поднялась с кресла, и он тоже поднялся.

– А как же ваша дочка?

– Дочка жены.

– Да, я помню, но вы так заботитесь о ней, что как будто и ваша.

– Истинная правда – он улыбнулся – в первый раз по-настоящему и я чуть не ослепла от его красоты. – Не переживай, девушка передумала и теперь едет домой с мамой.

На улице он спросил, глядя на живот:

– Можно?

И я разрешила.

Он положил руку мне на живот и впервые я пустила в своё сердце мысль что там, внутри меня, зарождается новая жизнь. Странный мужчина погладил по животу, а потом сказал:

– Её зовут Мариза.

Я открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но он уже уходил, а возле моих ног со свистом затормозил мотоцикл. Водитель снял шлем и яростно испепелил меня взглядом. Я икнула от страха.

– Мама?

– Что я могла подумать, когда Лили Джеймс упала мне в ноги и стала, рыдая просить её помиловать? – всю дорогу мама рвала и метала молнии, но мне наконец-то за долгое время было хорошо.

– Папа знает?

– А ты как думаешь? – язвительно осведомилась мама

Я подумала и представила, что было бы, если бы папа знал.

– Нет.

– Лукасу я тоже не сказала. Мотоцикл я угнала, не знала, что соврать правдоподобное и быстро. Осчастливишь всех сама. Нет, ну как ты могла! Как ты могла не сказать нам! Мне! Я готова тебя убить собственными руками. И убью ещё, не сомневайся! Вот папа узнает! А что с тобой сделает Ронни…

– Мам, – перебила я её. – Я поступила в Колумбийский университет. На литературный. Стипендия.

Машина вильнула, а мама выругалась.

– Давно знаешь?

– Про что?

– Про всё.

– Про университет ещё с апреля. А про ребёнка…две недели.

Мама снова выругалась.

– Не бойся, Ева. Выкрутимся. Я тоже родила близнецов рано – мне было семнадцать, а Кенхиро – всего девятнадцать, но мы…

– Ни разу не пожалели? – по наитию закончила я и мама светло улыбнулась.

– Точно. Поступишь в будущем году или закончишь вечерние курсы. Мы что-нибудь придумаем – главное, что вместе. Хорошо?