если Хэги и Сэги не занять делом, они от переизбытка энергии уничтожат всё в радиусе нескольких десятков футов – и сейчас это будут тело шамана Лю, дом шамана Лю, двор шамана Лю вместе с цветущим деревом…

Червь и ящерица не самые приятные компаньоны, Харин которое столетие ломает голову, что такого занимательного в них нашёл Союль, кроме тяги к разрушению чего бы то ни было. Они даже токкэби подчиняются без особого желания. Как с ними управляться?..

Впрочем, у бывшего мужа Харин всегда были весьма своеобразные интересы. Например, в их доме на Чеджудо Харин как-то нашла замаринованные головы двух ноктубёнов, воинов из фасоли. Союль тогда заявил, что хотел приготовить супчик.

«Мерзость какая».

Харин трясёт головой, прогоняя воспоминания – слишком зачастили они в её сознание, – и смотрит на высохшего шамана Лю.

– Из тебя супчика теперь не получится, – цокает она и присаживается, чтобы взглянуть на лицо мертвеца поближе.

Кожа у него жёлтая и грубая, морщин после усыхания стало ещё больше. На голове почти нет волос, хотя… Да, точно, половина осыпалась ему на одежду и пол, вон блестят седые волосинки в соломенной циновке под его телом и выделяются на карминовом наряде.

– Кто ж тебя так заархивировал…

Харин встаёт на колени перед трупом и начинает двигаться вокруг него, стараясь не пропустить никаких деталей. Помощь детектива Квана тут была бы не лишней, у него больше опыта в осмотре тел, чем у Харин, хоть и, она уверена, таких мертвецов Кван Тэун в своей жизни ещё не встречал.

Шаман Лю был стариком лет семидесяти и умер словно бы давно. Сколько могло пройти времени с тех пор, как его высушили, прежде чем Харин его обнаружила? Если верить двум паразитам, то не больше суток. Но могло ли тело человека высохнуть до такого состояния за столь короткое время? Харин понятия не имеет. От злости на себя и шамана она хочет треснуть эту мумию, но сдерживается. Подкинули же ей работки, месяц уже гоняется за какими-то тварями, а натыкается только на мертвецов среди людей и квисинов.

– Тут ничего! – орёт откуда-то сверху Хэги.

– И тут! – подвывает ему Сэги с первого этажа.

Ещё бы они что-то нашли, как же.

– Осмотрите вещи шамана, если найдёте! – рявкает им Харин. – Телефон видите где-нибудь?

– Не-а.

– Вижу.

– Ну тащи его сюда, – приказывает Харин. В комнате, где шаман обрёл покой, только диван у одной стены и плазма на стене напротив. Личных вещей тут вроде бы не видно, но Харин на всякий случай осматривается. – Лезь под диван, – кидает она вошедшему в комнату Сэги. С лица того сразу же сползает довольная ухмылка. – Что? Посмотри, что под диваном.

– Сама лезь, раз такая важная, – отвечает за него вбегающий следом Хэги.

Сэги протягивает Харин найденный телефон и снова скалится, будто она приказала паразиту убить половину города – и сожрать.

– Полезай. Под. Гребаный. Диван. – чеканит Харин. – И посмотри. Нет ли там. Чего-то.

– Чего-то чего? Не полезу.

Сэги вошёл в фазу «я самый упрямый тинейджер в мире, и ничто не способно пошатнуть мою уверенность в собственной безнаказанности», а потому требовать от него того, что делать он не хочет, бесполезно. Поэтому Харин со вздохом поворачивается к Хэги. Тот старше Сэги на пару десятков лет (наверное) и может быть более покладистым, если предложить ему выгодные условия (тоже не факт).

– Ты полезай. Потом получишь труп одного Пака.

– Ты и так обещала нам по целому Паку каждому, – напоминает Хэги.

– Да, если поможете мне найти улики, а не будете препираться, пока мумия шамана Лю не истлеет.

Хэги кривит губы – те ползут по лицу невероятной ломаной линией – и тогда опускается на пол.

– Мы хозяину пожалуемся, что ты нас работать заставляешь, – выдаёт Сэги, на всякий случай отодвигаясь от Харин на безопасное расстояние. Она стискивает в руке телефон шамана Лю и гадает, можно ли треснуть им по голове ящерицы, чтобы заткнуть, и не испортит ли она этим возможную улику.

Если бы Харин была простым человеком, Сэги уже подгрызал бы её плоть и надувался, как воздушный шар, а потом упёрся бы в потолок макушкой и раздавил собой Харин. И сожрал бы, конечно же. Редкий квемуль откажется от трапезы человеческим мясом, разве что собаки трогать людей не станут – они вообще добрые даже после насильственной смерти, эти четвероногие.

– Иди к стенам присмотрись, – не думая, бросает Харин Сэги. – Вдруг чего отыщешь. Пыль или, не знаю, старый эпидермис…

Теперь все при деле. Пока Хэги протирает собой пол под диваном, а Сэги лижет обои в полоску, Харин роется в телефоне шамана. В смартфоне фэйс-айди, но камера не распознает сморщенное лицо старика, и сканер отпечатка пальцев тут не поможет – у шамана руки сцеплены в замок намертво. «Намертво, ха-ха».

– Да как же тебя разблокировать-то… – пыжится Харин, обходя фигуру старика по десятому кругу и пялясь в потухший экран смартфона. Смотрите-ка, у старикашки совсем новенькая модель айфона, ну надо же. – Точно придётся детектива вызывать…

Харин не нравится, что уже третий раз за день (четвёртый, если считать вспышку беспокойства ранним утром) на ум приходит этот болван. Думая о нём, кумихо сперва начинает волноваться, как бы тот чего не натворил, пока её нет рядом, а потом – снова волноваться, но уже по другой причине.

Она рычит, стискивая зубы, замахивается рукой с зажатым в ней смартфоном, намереваясь швырнуть его об пол, но замирает, глядя на стену, вылизанную Сэги. Ящерица уже переместилась к другой стене и разглядывает её, склонив голову под таким углом, что человеку и не снился. Удивительно, как у этого паразита позвоночник гнётся.

На стене, облюбованной Сэги, сквозь мокрые дорожки, оставленные его языком, проглядывают китайские иероглифы. Харин щурится. Что за загадки в доме шамана?..

Она подходит к стене вплотную, стараясь дышать ртом – смрадное дыхание Сэги оставило тут свой след, – и рассматривает проявляющиеся знаки внимательнее. «Вода», «черепаха», «лунный свет», «лотос» и «пёс», кажется, – вот то, что Харин может прочитать. Остальное либо под краской, либо иероглифы ей незнакомы. Она плохо помнит ханча[57]: грамотность, привитая ей как дочери уважаемого человека, притупилась после того, как бо́льшую часть своих воспоминаний Харин отдала взамен на новую сущность. Зачем лисице быть грамотной аристократкой, если её окружением стали злобные мстительные призраки и существа, имеющие к человечеству весьма неоднозначное отношение, верно?

– Эй, Сэги, – зовёт Харин паразита. Тот вскидывает голову от плазмы, которую успел облизать по краям. Нет, правда, зачем Союль их