Пак на нём расходится по швам, руки торчат из коротких теперь рукавов, а ноги, должно быть, прорвали старые кроссы.

Мужчина Пак смотрит на это широко распахнутыми глазами. И улыбается. Психопат бешеный.

– Сэги, – шипит Харин в лицо обратившемуся паразиту. Поворачивается ко второму, принявшему облик мужчины Пака. – Хэги. Что вы здесь… Нет, тупой вопрос. Какого квисина вы портите мне расследование? И, ради Тангуна, стяни с себя чужую кожу, смотреть противно!

Хэги скалится губами Пака.

– Не могу, ещё суток не прошло.

– Тебе помочь, может? – Харин дёргает рукой с окровавленным серебряным браслетом, и Хэги отшатывается, врезаясь спиной в стекло. – Тогда сам стаскивай, это не твоя кожа.

Сэги, стряхивающий с себя ошмётки чужого тела, уже отошёл от болевого шока и гогочет в голос. Хэги подхватывает за своим безмозглым приятелем, и Харин вздыхает. Зря она их на чистую воду вывела – теперь шума будет больше, чем пользы. А могли бы в тишине ехать, в приятной компании трупов двух Паков, чьи ободранные останки сейчас едут в багажнике старого седана, должно быть.

Куда бы ещё Хэги и Сэги сунули этих несчастных после того, как отравили, загрызли их, а потом освежевали, как мясо на рынке. Что ещё взять с ядовитого садучхуна[55] и тупого сокчхонмана[56], которых по ошибке Тангуна, не иначе, наградили телами.

Хэги и Сэги – два паразита, прислуживающих Хан Союлю. Его преданные животины и редкостные уроды, что для Союля как раз не редкость.

– Разве хозяин не запретил вам убивать людей? – бесится Харин, пока Хэги руками стягивает с себя лицо Пака. Та словно маска (кто бы мог подумать, что из человеческой кожи выходят такие удобные костюмы для всяких паразитов).

– Тебя мы не трогаем, радуйся, – пыхтит Хэги, вытаскивая себя из Пака окончательно. Та с противным чавканьем сваливается ему под ноги и остаётся лежать органическим мусором на полу тачки.

– Благодарю сердечно, уроды вы конченые! – рявкает Харин и утаскивает себя обратно на заднее сиденье. – Трогай к шаману Лю, чего тормозишь.

Они так и стоят на светофоре, который успел сменить три цикла цветов – на счастье Харин и этих идиотов, тут безлюдная улица, по которой не особо ездят даже в дневное время.

– Не будь ты женой хозяина, – прищёлкивает подвижным языком Сэги, – сожрали бы тебя в первую очередь.

– Не будь ты прихвостнем Союля, – отвечает Харин ему в тон, – горел бы со своим дружком в аду у Тангуна за все убийства.

– Откуда тебе знать, что мы не его поручения выполняем, а? – Хэги косится на неё в зеркало заднего вида и только потом трогается с места. Сэги толкает его локтём в руку.

– Ну, конечно, самого Тангуна поручения выполняете, ага. Не припомню, чтобы Тангун заказывал людей убивать. И жрать их. И кожу с них сдирать.

– Не-не-не, – Сэги вдруг машет руками. Харин устала поворачивать голову то к одному, то к другому, и теперь смотрит только вперёд. – Мы сперва кожу сдираем, а потом жрём. Не наоборот.

Эти двое, как типичная парочка идиотов в сериалах, – отвечают всегда по очереди, в разговор вмешиваются, когда не просят, а уж что творят вне диалогов… Если их внимание не сосредоточено на деле, то они крушат всё вокруг, жрут всё подряд, не могут усидеть на одном месте дольше пяти секунд.

И готовы убивать всё живое в любое время дня или ночи. Наказание Тангуна за убийство людей их не особо волнует, да и Союль всякий раз умудряется их отмывать перед богом существ. Харин давно предполагает, что эти паразиты у Тангуна на особом счету, но доказательств у неё нет, только краткие фразы Хэги и Сэги – вроде той, что Хэги обронил только что.

Где Союль отыскал их, Харин не знает, но появились они незадолго до того, как токкэби поехал крышей и в одиночку вырезал целую деревню, в которой они с Харин жили. Потом Харин сбежала и долгие годы скиталась по всей стране, когда скрываться в Чосоне одинокой женщине было труднее всего. В итоге нужда привела её к Тангуну на службу.

Мог ли Союль прислать Хэги и Сэги к Тангуну тоже, пришёл ли сам – этого Харин тоже не знает. Но то, что приносят они больше вреда, чем пользы, очевидно с первого взгляда.

– Вы точно знаете, где шаман Лю живёт? – спрашивает Харин, хотя не уверена, что готова слушать речь этих придурков. Но те кивают и лыбятся.

– Говорили же, мы его ещё вчера видели, – довольно скалится во все шестьдесят четыре зуба в два ряда Хэги, – нас хозяин прислал, чтоб мы… мы…

– Что? – Харин закатывает глаза. – Скажи уж, язык не отвалится.

– П-п-по-о-о-могли, – с трудом договаривает Хэги и весь вздрагивает, будто его только что кислотой облили и поджечь хотят.

Какой-нибудь опытный психотерапевт диагностировал бы им обоим СДВГ, но современная медицина даже при всех своих достижениях составить анамнез по квемулям и квисинам не в состоянии. Эти вот, например, изначально были всего лишь ядовитым червём и прожорливой ящерицей, и в прошлом людей мучили, прогрызая себе путь в их теле сквозь кожу, плоть и кости. А как только получили свои тела, стали ещё невыносимее.

– Приехали, стервозина! – объявляет Сэги, когда Хэги тормозит у невысокого дома с покатой крышей, на которой, судя по строению здания, есть крохотная квартирка с минимальной арендной платой.

– Старикашка на первом этаже живёт, – добавляет Хэги.

Харин вылезает из авто, аккуратно прикрывая дверь, чтобы не потревожить тела Паков внутри машины. Хэги и Сэги хлопают громко, не заботясь ни о мёртвых, ни о живых.

– У него там грязно, – говорит Сэги. Харин смотрит на него, одетого в спортивный костюм с чужого плеча, с ошмётками влажной липкой кожи на волосах, и хмыкает.

– Уж получше, чем в ваших берлогах, небось, – отвечает она и шагает к дому шамана Лю. Звонка тут нет, поэтому Харин стучит высоко и уверенно. – Господин Лю? Откройте, пожалуйста, я хочу у вас сеанс экзорцизма заказать!

Сэги хватает себя за плечи, Хэги – за причинное место.

– Не для вас, идиоты, – отмахивается Харин. – Вас пусть Союль изгоняет из этих тел вонючих. Помылись бы, что ли. Вернусь, скажу, чтоб хозяин из вас последнее дерьмо выбил, и…

– Ой, как мы заговори-и-и-ли-и-и-и, – тянет Хэги. – Как только проблем нахлебалась, сразу к нашему хозяину побежала, да? А прежде два века от него носилась, как в жопу ужаленная, мордатая лисица.

Харин смотрит на него внимательным взглядом несколько секунд.

– Мохнатая, – поправляет она наконец. Понимать паразитов Союля с каждым веком