Почему он так поступил? С одной стороны, стратег опасался возможных атак персидской конницы, которая могла быть не вся погружена на корабли. С другой стороны, растянув боевую линию, Мильтиад исключил возможность охвата флангов персами, что могло произойти благодаря их численному превосходству. Понимая, что в сложившейся ситуации эллины не могут быть одинаково сильными по всему фронту, стратег сознательно ослабил центр, создав два ударных кулака на флангах. В итоге случилось то, что и должно было случиться, – увлекшись атаками в центре и достигнув здесь тактического успеха, персы были разбиты на флангах. Их победоносные части оказались зажаты в клещи и разгромлены. Отдаленно, конечно, но ситуация напоминает битвы при Каннах и Левктрах. Именно поэтому Мильтиада можно с полным правом назвать одним из отцов-основателей военный мысли Античности.

Построение афинской армии подробно расписано у Геродота и не вызывает никаких вопросов: «Афиняне выстроены были в боевой порядок следующим образом: правым крылом предводительствовал полемарх Каллимах; в силу существовавшего тогда у афинян закона полемарх должен был занимать правое крыло. За правым крылом с Каллимахом во главе следовали остальные племена, одно за другим, в том самом порядке, в каком велся им счет; крайними воинами, занимающими левое крыло, были платейцы» (VI, 111). Эту информацию дополняет Плутарх, назвавший два подразделения, сражавшиеся в наиболее опасном месте: «В битве тяжелее всего пришлось середине боевого строя афинян, где варвары необыкновенно долго держались, отражая натиск фил Леонтиды и Антиохиды, и где плечом к плечу славно сражались Фемистокл и Аристид, принадлежавшие первый к Леонтиде, а второй к Антиохиде» (Aristid. 5).

Определенные сомнения вызывает участие в битве персидской кавалерии. В том, что Датис и Артафрен располагали значительным количеством всадников, говорит тот факт, что Дарий «послал в приморские города, платившие дань, с приказанием сооружать длинные корабли и суда для переправы лошадей» (Herod. VI, 48). Вряд ли бы царь этим озаботился, если бы не хотел перебросить в Элладу большие массы отборной конницы. Это действительно была великолепная кавалерия, на это указывает присутствие в ее рядах саков. Саки на всю Азию славились как превосходные наездники, и то, что именно они приняли участие в экспедиции Датиса и Артафрена, говорит о многом.

Проблема заключается в том, что Геродот ничего не говорит о действиях персидских всадников во время битвы при Марафоне. Обычно «отец истории» очень подробно расписывает кавалерийские рейды азиатов, а здесь – полное молчание. Хотя об участии саков в сражении упоминает. Но в каком контексте!

«Середину афинской боевой линии, против которой стояли персы и саки, варвары одолели» (VI, 113) – так пишет Геродот о диспозиции войск Датиса и Артафрена. Если даже на минуту предположить, что саки были на конях, то картина получается совершенно дикая, поскольку ни один военачальник в здравом уме не поставит кавалерию в центр, а пехоту на фланги. Гораздо логичнее предположить, что саки действительно сражались при Марафоне в пешем строю, когда их лошади уже были погружены на корабли. В этом случае все нестыковки пропадают. Можно только восхититься полководческим талантом Мильтиада. Стратег не только применил тактические новшества при построении фаланги, но и грамотно выбрал время для решающей атаки на позиции персов.

Впрочем, о том, что персидская конница принимала участие в сражении, упоминает Корнелий Непот. По его словам, афиняне, «выстроившись на другой день в боевом порядке у подножия горы, на довольно пересеченной местности (во многих местах здесь росли одиночные деревья), они вступили в сражение, рассчитывая, что благодаря прикрытию высокой горы и древесному ряду, мешающему коннице, многочисленные враги не смогут их окружить. Датис понимал, что поле боя неудобно для персов, однако, полагаясь на численность своего войска, жаждал скрестить оружие, считая к тому же, что разумнее сразиться до подхода лакедемонской подмоги. Итак, он поставил в строй 100 тыс. пехотинцев и 10 тыс. всадников и начал битву» (Milt. 5). Самым ценным в этом свидетельстве является подробный рассказ о местности, где происходило сражение. Хотя некоторые исследователи, понятие «древесный ряд», трактуют как засеки, якобы сооруженные воинами Мильтиада. Забавно. В целом же перед нами вся информация об участии персидской кавалерии в битве, и я не вижу никакого смысла на столь шатком основании делать далеко идущие выводы.

Рассмотрим вопрос о знаменитой атаке афинской фаланги на персидское войско. На мой взгляд, все, о чем рассказал Геродот, произошло в тот момент, когда афиняне вышли из долины на Марафонскую равнину. Из текста следует, что когда эллины построились в боевой порядок, «расстояние между воюющими было не меньше восьми стадиев» (VI, 112). Греческий стадий равен 180 м[44], аттический – 177,6 м. Какой именно из них подразумевал «отец истории», сказать трудно, но по-любому это будет примерно 10 м. Согласно тексту Геродота, «афиняне по данному сигналу двинулись с места и беглым маршем устремились на варваров» (VI, 112). Именно беглым маршем, а не бегом, как вещают некоторые теоретики. Потому что нереально, пробежав полтора километра в полном гоплитском снаряжении, весящим около 30 кг, затем долгое время сражаться и одержать победу над свежим противником. Греки бы просто выдохлись перед началом рукопашной схватки, а это значительно снижало мощь атаки, что было смертельно опасно ввиду численного превосходства персов.

Впрочем, Юстин не обращает внимания на столь очевидный факт, и пишет следующее: «Столь велико было воодушевление у греческих воинов перед этой битвой, что они, когда между боевыми линиями осталось 1000 шагов, бегом бросились на врага и добежали до него прежде, чем открыта была стрельба из луков» (II, 9). Сомневаться в мастерстве персидских стрелков не приходится, вне всякого сомнения, они сумели бы не раз и не два натянуть тетивы луков, пока враг шел в атаку. Оставим этот пассаж на совести Юстина.

Когда афиняне перешли на бег, Геродот не сообщает. Скорее всего, это произошло, когда до боевых порядков персов оставалось 100 шагов. Такого расстояния как раз хватало эллинам, чтобы увеличить силу натиска и не сбить дыхание во время бега. Можно не сомневаться, что и эта тактическая уловка была придумана Мильтиадом, поскольку персидские командующие оказались совершенно не готовы к такому повороту событий. Здесь афиняне также выступили новаторами в военном деле: «Насколько мы знаем, афиняне были первыми из эллинов, нападавшими на врага беглым маршем; они же первые могли выдержать вид мидийской одежды и одетых по-мидийски людей; до того времени одно