— Поверь, — говорят крыски, — когда мы окажемся внутри, мы всё разузнаем. Ты только впусти нас. Ты пойдёшь заниматься своими делами, мы — своими.

— То есть, мне придётся работать?

— Да.

— С похмелья?

— Да.

— С раскалывающейся головой?

— Да.

Непостижимо. И зачем я на это подписался⁈ Чем я думал… А, да… тем самым местом и думал. Хорошо, взялся делать — делай, нехуй увиливать от мозолистых дел.

Чешу к воротам, медленно, уставившись на хмурые лица охранников. За пару метров тот, что с лицом морской свинки, тот, кого я быстро поставил на место, завидев меня сразу же заулыбался. Вышел из тени.

— Алеш, — затянул он, — опять выливал горшки за всей семьёй? — Чистых вещей не смог отыскать? Нет? А что у соседей не попросил? — и ржут в две ряхи. Кожаные доспехи шуршат при каждом подскоке увесистых брюх.

Отлично, мой местный авторитет где-то на уровне грязных ботинок этих двух потных вахтёров. Попробуем исправить недоразумение.

— Нет, — кидаю я в ответ, — развлекался с подружкой всю ночь.

— Ого! Так у тебя подружка есть?

— В отличие от тебя — есть.

Охранник нахмурился еще сильнее, превратив загорелый лоб в сморщенный кусок кожи, как будто тот пробыл в воде больше часа. Кожаный доспех заскрипел, как дверца бабушкиного шкафа. Я сделал шаг в сторону калитки, но тучное тело заслонило проход.

— Не завидуй, — продолжаю я напирать, — дай пройти.

— Я тебе не верю! Ты… и с подружкой⁈

Он начал наигранно посмеиваться, поглядывая на своего дружка.

— Да ты даже сисек не видел, лишь мамкину тискал и всё!

— Видел.

— У кого спросить, чтобы подтвердили?

— У своей мамки спроси.

Второй охранник хихикнул, как пёрднул.

— Ну, знаешь!

Мужик попёр на меня. Покраснел, надулся. Но подойдя вплотную, и обдав меня запахом лука и гнили, всего лишь выдавил:

— Ты что-то дерзкий сегодня!

— Я опаздываю.

Обстановка быстро разрядилась. Охранник растянулся в дружеской улыбке, положил мне свою граблю на плечо и снова рассмеялся, повторив мои слова с сарказмом: у своей мамки спроси.

— Сиська моей мамы, Алеш, раздавила бы тебя как сандалена таракана, выдавив всё говно наружу. Ладно, что стоишь, проходи.

Надо будет наведаться к его мамаше, поглядеть воочию на необъятные исполины, может, и не раздавит.

Охранник уходит в тень, открывая проход к калитке. Отлично! Путь свободен. И пиздюлей не получил.

Захожу. Пройдя по тропинке, я оказался у подножья невысокой лестнице, взобравшись по которой, я очутился возле огромных дверей. Взявшись за ручку, открыл. Прохладный сквозняк приятно обдул моё тело. Звуки работающих на полную катушку механизмов сразу наполнили уши. Зайдя внутрь, я оказался в просторном коридоре тянущимся вперёд метров на двадцать. Высокие потолки, на полу во всю длину расстелен серый ковёр. Здесь приятно пахло; смесь цветов и дорогих тканей. И было прохладно. Вот реально, словно где-то на всю мощь пыхтел кондиционер, охлаждая всё здание до комфортной температуры. Ну что сказать, есть и свои плюсы, главное, чтобы они не перекрылись огромными минусами тяжкого труда.

— Мы на разведку, — сказали мне крыски.

Спустившись по моим штанам, две серые крысы прижались к стене и побежали в конец коридора, прячась в распушённом ворсе ковра.

— Хорошо, буду вас ждать с нетерпением.

— Ага, жди. Займись работой!

Осталось только определиться — куда идти и что делать. Закрываю глаза. Обращаюсь к памяти.

Ага… хорошо… А вот это не очень хорошо… Ладно, на это вообще похуй, я не собираюсь гнуть спину здесь всю жизнь… ага, перекантоваться пару часов — и гуляй рука, балдей пиписька!

Уверенно шлёпаю по коридору. Мимо мелькают рабочие кабинеты, где люди уже вовсю потеют, набивая на руках трудовые мозоли. Завывают механические швейные машинки. Каждую секунду стальная игла пропускает сквозь ткань нить, сшивая между собой два куска. Множество огромных бобин с нитками различных цветов тянутся паутиной через весь кабинет к огромным колёсам прялок, приводимых в движение нажатием ступни на деревянную педаль под столом.

Женщины, мужчины — работают все на равных. А я на станке не работаю, скорее всего, слишком тупой для такой сложной работы. Мне в конец коридора. Там моё место. Там моя судьба. Там, в маленькой комнате с крохотным оконцем, сидя на стуле за огромным столом, я размениваю свою молодость на сытое существование среди таких же загубленных душ.

Без идей.

Без фантазий.

Но с иллюзиями прекрасного будущего, которое рано или поздно настанет. Оно точно настанет. Так все говорят. Все обещают.

Глава 19

Вот я и на работе. Приплыли.

Прогулочным шагом я топал к своему рабочему месту. Не торопясь, без лишних напрягов. Грязная подошва сандалий утопала в мягком ворсе ковра, а прохладный сквознячок безжалостно атаковал меня каждый раз, когда я проходил мимо рабочих кабинетов, которых здесь было ну просто не сосчитать.

Я шёл себе и шёл, слушая доносившуюся до меня болтовню коллег; их споры, их проблемы, нудные истории об их неподъёмной жизни. Всё как всегда. Везде одно и то же! Вот хоть прямо сейчас возьми и переместись в каменные век или в ледниковый период — найдётся же и там индивид, который первым делом начнёт тебе напевать, со слезами на глазах, о своей никчёмной жизни!

Коридор заканчивался тяжёлой деревянной дверью, за которой крутая лестница уводит нас в подвал. Я это знаю, потому что это знает Ал. И вот возле этой двери, справа, находится мой кабинет. Моё рабочее место, бля. Мысленно я уже прохожу последние метры, захожу внутрь, но не тут то было. Из соседнего кабинета, вместе с рабочим гулом выплывает в коридор мужчина. Он перекрывает мне проход, приняв позу огромной звезды: ноги на ширине плеч, ладони на поясе. Я вначале даже не вкурил кто это, а потом как до меня дошло! И как вы думаете, кто этот мужичок за полтинник?

Ага.

Эдгарс. Тот милый дедуля, согласившийся меня сопроводить до деревни. А тогда он казался таким добропорядочным и эксцентричным. Иногда даже заботливым. Денег дал. А что сейчас?

А сейчас на нём зелёные брюки, белая рубашка и винтажная двубортная жилетка зелёного цвета. Седые волосы, аккуратно зачёсанные назад, лоснились в прямоугольнике дневного света, бьющего Эдгарса в его сутулый профиль из дверного проёма. Тот еще модник.

Старый пердун саркастично желает мне доброго утра и сразу же