Я быстренько принял душ, надеясь, что горячая вода активизирует кровообращение в моем мозгу и я додумаюсь в этот день до чего-нибудь путного. Однако когда я уже вытерся после душа и переоделся (в отеле в Саранде мне постирали всю мою одежду), единственное, что мне пришло в голову, – так это снова прибегнуть к методу «расспрашивайте окружающих людей о том, о чем вы хотите узнать».

Однако единственный имеющийся сейчас в моем распоряжении источник информации – хамоватый юнец – вряд ли смог бы пролить свет на волнующие меня вопросы. Выйдя из свого номера, я увидел, что он сидит на веранде и играет в какую-то игру на своем мобильном телефоне.

– Ты хорошо знаешь этот остров? – без каких-либо вступлений спросил я.

– Лучше, чем мне самому хотелось бы, – ответил юнец, не отрывая взгляда от дисплея мобильного телефона, издававшего через равные промежутки времени еле слышные пиканья.

– Тогда ты, наверное, сможешь мне помочь и тем самым подзаработать немножко денег, – сказал я, опираясь спиной на побеленную стену. – В порту Скала есть подводная скала, известная под названием «Кинопс». А еще на этом острове есть гора Кинопа с пещерой, в которой когда-то жил волхв и в которой теперь находится часовня. Тебе известно еще какое-нибудь место на Патмосе с подобным названием?

Юнец перестал возиться с мобильным телефоном с таким видом, как будто его оторвали от чего-то очень важного, и почесав свою массивную челюсть, ответил:

– Ну, сам-то я там не был, но слышал, что на юго-западе острова есть уходящая далеко в глубь земли пещера, в котором волхв держал своих бесов. Это место называют в народе «пещерой Кинопса».

– Это как раз то, о чем мне и хотелось узнать, – приободрился я. – А как туда попасть?

– Насколько мне известно, вход в эту пещеру находится где-то на горе, которую называют «Пенупа», – сказал юнец. – Есть поверье, что тот, кто приблизится к этой пещере, либо сойдет с ума, либо ослепнет – или же с ним произойдет и то, и другое. Поэтому никто из жителей Патмоса туда не ходит. Последнего из тех, кто пытался спуститься туда на веревке, вытащили оттуда мертвым. Местные жители считают, что это – один из входов в ад.

– Глупости. Сколько ты возьмешь с меня за то, что проводишь меня к этой пещере? я имею в виду, проводишь прямо сейчас.

Юнец удивленно поднял брови – ему как будто не верилось в то, что он сейчас услышал, – а затем ответил:

– Я не пойду туда ни за что на свете. Ты что, чокнутый?

Подобная грубая манера поведения почему-то заставила меня вспомнить о человеке, к которому я мог бы в данной затруднительной ситуации обратиться – о Панайотисе.

– Ни один здравомыслящий человек не поведет тебя на гору Пенупа, – сказал мне таксист, когда я связался с ним по телефону. – А тем более для того, чтобы спуститься в пещеру Кинопса.

– Я знаю, – бодро заявил я. – Именно поэтому я и позвонил тебе.

– Ты хочешь сказать, что я не здравомыслящий человек?

– У меня сложилось впечатление, что ты – один из тех, кто способен решиться на отчаянное дело. Ты не похож на человека, которого можно запугать какой-то нелепой легендой.

– Это – не просто легенда, – голос таксиста вдруг стал очень серьезным. – Там, на той горе, что-то есть. Я не знаю, что именно, но что-то очень жуткое.

Произнеся эти слова, таксист на несколько секунд замолчал – как будто он все никак не мог принять окончательного решения. Затем он спросил:

– А у тебя есть альпинистские ботинки?

Панайотис назначил мне встречу на два часа дня на склоне перед монастырем Святого Иоанна, и, поскольку у меня оставалось еще много времени, я смог прийти пораньше и быстренько осмотреть этот монастырь. Туристы, которых я не увидел в Хоре, похоже, собрались все тут, возле продавцов сувениров религиозного характера.

Если не считать текста Апокалипсиса, изданного в виде книги с деревянными обложками, самым ходовым сувениром здесь был небольшой камень, украшенный позолоченным изображением святого Иоанна и, по-видимому, символизировавший тот камень, который святой Иоанн использовал в качестве подушки.

В монастыре имелось несколько темных залов с религиозными реликвиями, однако наиболее значимые из местных реликвий находились в музее. Кроме двух паломников, стоявших в очереди на посещение сокровищницы, я увидел на главном внутреннем дворе монастыря бродячих котов и улыбчивых священников, время от времени пересекавших этот дворик энергичными шагами.

Обстановка здесь показалась намного более жизнерадостной и психологически комфортной, чем в тех католических и евангелистских храмах, которые мне доводилось посещать.

Когда мне надоело глазеть по сторонам, я неторопливо спустился по склону к тому месту, в котором мне предстояло встретиться с Панайотисом. Он приехал на десять минут раньше назначенного времени. Внимательно осмотрев меня через свои круглые черные очки, он сказал:

– Я хочу, чтобы ты заплатил мне сто пятьдесят евро наперед.

– Ты что, мне не доверяешь?

– Я, скажем так, не очень верю в платежеспособность мертвецов. Мне не хочется возвратиться домой с пустыми руками, если ты свернешь себе в той пещере шею.

Я уплатил затребованную сумму, а затем сел в такси. В нем на заднем сиденье лежали веревки и парочка сильно потертых рюкзаков. Меня вдруг охватило сильное волнение. После того как я пересек Средиземноморье, отмечая свой путь трупами, я уже не мог возвратиться домой, так и не найдя Кинопса. Я заставлю его дать мне объяснения относительно всего того, что произошло, – пусть даже это и будет самым последним, что я в своей жизни сделаю.

Проехав по небезопасным горным дорогам, мы наконец-таки прибыли на скалистый мыс, находящийся на юго-западной оконечности острова, – каменную косу, на которую злобно обрушивались волны рассвирепевшего моря. Это местечко казалось самым дальним из всех захолустий, и в нем не виднелось даже и малейших признаков того, что здесь когда-то ступала нога человека.

Панайотис остановил свой автомобиль и затем с решительным видом вытащил из него веревки и рюкзаки. А еще он швырнул мне пару видавших виды альпинистских ботинок.

– Надеюсь, они не окажутся для тебя уж слишком большими. Мой отец вообще-то был довольно крупным мужчиной.

Я стал настороженно надевать себе на ноги эти ботинки, а мой «гид» тем временем принялся запихивать в рюкзаки веревки, два огромных фонаря и парочку бутылей с водой.

– Мы собираемся сунуть свой нос аж в самую преисподнюю, приятель, – вот и все, что он мне по этому поводу сказал.

В самом начале этого мыса возвышалась иссушенная солнцем одиноко стоящая гора (появившаяся здесь, казалось, по какой-то непонятной прихоти Господа Бога), на которой не виднелось ни одной мало-мальски различимой издалека тропинки. Одинокая коза, стоявшая на одном из выступов горы, смотрела на нас с таким видом, как будто хотела сказать: «Какого черта вы сюда приперлись?»