– Это гора Пенупа? – спросил я, впадая в отчаяние от лицезрения подобного тоскливого пейзажа.

– Ага. Надеюсь, у тебя крепкие ноги, а то нас ожидает отнюдь не легкая прогулка.

Подготовившись морально и физически, мы стали подниматься вверх по склону горы, с поверхности которого при каждом нашем шаге скатывались вниз камешки. Небо над нашими головами затянуло мрачными тучами, грозившими в любой момент разразиться умопомрачительным ливнем.

После получаса подъема вверх по склону горы грунт под нашими ногами стал еще более каменистым, а сам склон – еще более крутым. Я пару раз поскользнулся на мелких камешках, едва при этом не упав и не покатившись вниз по склону. Панайотис, прежде чем сделать очередной шаг, внимательно высматривал, куда ему лучше поставить ногу и где ему легче будет идти. Закинув рюкзак за плечо, он так и продвигался вверх по склону – медленно, но верно.

Мне очень хотелось плюнуть на эту свою затею и повернуть назад, однако чувство собственного достоинства заставляло меня упорно идти вслед за Панайотисом, постоянно рискуя поскользнуться и покатиться вниз. Эта часть горы Пенупа своей безжизненностью напоминала лунный пейзаж: здесь уже не виднелось даже и коз, и лишь только один раз между камнями мелькнула, бросаясь наутек, встревоженная нашим появлением ящерица.

– Что-то мне не очень верится, что мой друг живет именно здесь, – сказал я, остановившись для того, чтобы попить воды.

– Не верится? – удивленно переспросил таксист. – Имей в виду, что даже если мы и повернем на полпути назад, деньги я тебе возвращать не стану. У меня и так уже ноги будут болеть почти целый месяц.

– Мы не повернем назад, – решительно заявил я. – Я хочу увидеть пещеру Кинопса.

– Может, и увидишь.

После этой короткой остановки мы снова стали было подниматься по склону горы, но тут вдруг неожиданно налетевший ветер засыпал нас мелким песком, норовящим забиться нам в глаза. Существовавшая на Патмосе легенда относительно пещеры Кинопса показалась мне здесь, на этой горе, отнюдь не безосновательной: в такой бесплодной местности могли обитать разве что бесы.

В конце этого нашего умопомрачительного восхождения мы неожиданно натолкнулись на – весьма испугавший нас – след присутствия здесь других людей. Единственный путь, по которому можно было начать спускаться с горы по ее противоположному склону, был перекрыт проволочными заграждениями. Над ними виднелась прикрепленная к столбу ржавая табличка, на которой было написано:

ВЗРЫВЧАТЫЕ ВЕЩЕСТВА

– Черт побери! – воскликнул Панайотис. – Теперь я понимаю, почему никто никогда не ходит к пещере Кинопса. Она – там, дальше, за этими проволочными заграждениями.

С того места, в котором мы в этот момент находились, было видно огромный желтовато-коричневый кратер, расположенный в нижней части противоположного склона горы Пенупа. Он, судя по всему, образовался от взрыва большого количества динамита, однако тут, похоже, в течение нескольких последних десятилетий никаких взрывных или прочих работ уже не проводилось.

По предложению Панайотиса мы с ним стали осматривать проволочные ограждения с их внешней стороны, и в конце концов нам удалось найти в них дырку, через которую можно было пролезть на другую сторону и при этом не зацепиться.

– Ты уверен, что хочешь туда пойти? – спросил Панайотис, смотря на меня пристальным взглядом. – Судя по тому, через что придется идти, это могут быть последние шаги в твоей жизни.

– Если хочешь, можешь топать назад, – сказал я ему. – Я понимаю, что пещера Кинопса не входит в маршруты движения таксиста.

– Как бы не так! – запротестовал Панайотис, закуривая сигарету прямо на границе территории, на которой, если верить табличке, находились взрывчатые вещества. – Если уж я добрался аж сюда, то я посмотрю на то, чего еще никто из моих знакомых не видел.

В огороженной проволочными заграждениями запретной зоне на этой горе повсюду виднелись следы когда-то давно проводившихся здесь взрывных работ. Вместо того чтобы спуститься прямиком по склону, ведущему к кратеру, Панайотис показал мне рукой на тропинку, довольно резко поворачивавшую куда-то влево.

– Насколько я помню карту этой горы, нужное нам место должно находиться вон в той стороне.

Мы стали спускаться в настороженном молчании, и таксист при этом останавливался через каждые несколько шагов и всматривался в простиравшуюся перед нами местность. Он, похоже, пытался определять, совпадает ли она с картой, которая запечатлелась в его памяти.

Наконец он показал мне куда-то рукой и воскликнул:

– Эврика! Это вон там.

Я обеспокоенно впился взглядом в видневшуюся в склоне горы дыру, довольно скромные размеры которой не очень-то позволяли назвать ее пещерой. Она больше походила на вход в волчье логово. Тем не менее я, ничего не говоря, подошел вслед за Панайотисом к этой дыре, диаметр которой не превышал и метра.

Подсвечивая себе фонарем, Панайотис заглянул вовнутрь:

– Это наверняка и есть пещера Кинопса, – с торжествующим видом заявил он. – И она, похоже, глубокая.

Произнеся эти слова, он повесил веревку себе на плечо и жестами показал мне, чтобы я следовал за ним. Я зажег свой фонарь и полез вслед за ним в эту «пещеру», дно которой поначалу имело небольшой наклон, а затем этот наклон становился все более и более крутым, и в конце концов пещера, трансформируясь в своего рода подземный туннель, уходила далеко в глубь земли едва ли не вертикально.

– Я дальше не полезу, – сказал Панайотис. Его голос в этом подземелье звучал как-то уже совсем иначе. – У нас нет никакой гарантии того, что если мы спустимся туда, то потом сможем подняться наверх. Грунт у нас под ногами – очень скользкий.

– Тогда оставайся наверху и держи веревку, – попросил я его с решительностью, которая удивила меня самого. – Я спущусь настолько глубоко, насколько смогу.

Панайотис ответил на мое заявление почтительным молчанием. Было заметно, что подобного героизма этот грек от меня аж никак не ожидал. Один конец веревки он привязал к своему поясу, а другой – швырнул в глубь уходящего в землю туннеля. Прислонившись спиной к большому вертикальному выступу в каменистом грунте и с силой упершись ступнями в землю, он – с торжественным видом – сказал:

– Вот теперь можешь спускаться, приятель. Только делай это осторожно, а иначе ты утащишь меня вместе с собой в преисподнюю.

Ухватившись одной рукой за веревку, а другой держа фонарь, я начал спускаться по туннелю вниз. Он был достаточно широким для того, чтобы можно было тихонечко спускаться, как по детской горке, однако свет фонаря позволял видеть лишь на несколько метров вперед.

Еще до того, как закончилась веревка, длина которой в данном случае определяла и длину моего спуска, я почувствовал, что воздух становится спертым. Я уже едва мог дышать. Возможно, из-за того, что кислород почти перестал поступать мне в мозг, тем самым лишая меня возможности мыслить здраво, я, посомневавшись несколько секунд, решился на отчаянный поступок – спуститься еще дальше вниз, чтобы попытаться выяснить, куда же все-таки ведет этот – проделанный самой природой – туннель.