– Да тьфу на тебя. Какой из него колхозник, смешно, ей-богу. Шахтер землю пахать не сможет. Он в геолого-разведывательную экспедицию записался.

У Веретьева перехватило дыхание. Иринин дед, Петр Поливанов, работал геологом, часто уезжал в долгие экспедиции, оставляя дома жену и сына. Жена его была недовольна, и он обещал перевестись поближе к дому. А потом погиб. В экспедиции погиб.

Ира считала, что произошло это где-то далеко отсюда, и памятник поставили над пустой могилой, потому что тело не смогли найти. А бабушка не верила и на кладбище не ходила. Кажется, так Ира рассказывала.

Но ведь вполне могло так получиться, что Петр Поливанов все-таки выполнил свое обещание и действительно отправился в экспедицию на бирюковские болота, рядом с домом. И погиб именно здесь. А тело его не нашли, потому что его засосало в трясину, где оно и пролежало больше сорока лет. Пока не оказалось на поверхности, потревоженное чьими-то недобрыми руками.

– Семен Ильич, – взмолился Веретьев, чувствуя, как у него по спине стекает струйка пота. – А скажите, Петр Поливанов, дед Ирины, не в той ли экспедиции погиб, в которую Полиект Куликов записался?

Участковый изумленно посмотрел на него.

– А ты откуда знаешь? Тут уж местные не все про это помнят. Дурацкая затея была, как есть дурацкая. Разве ж это дело – на болотах геологические изыскания проводить? Гиблые места. А они туда еще и грузовики с оборудованием завозить умудрялись. Раз, другой, третий… Вот на третий-то раз грузовик в трясину и ушел. А Петр Иванович в кабине сидел. Так вдвоем с шофером и утонули. Даже следа не осталось. Я-то, понятное дело, тогда совсем еще зеленый был. Только с армии пришел. Но шуму тогда много было. Конечно, после гибели главного инженера проект свернули. Разъехались все, кого на работу нанимали. Вот и Полиект тогда на Север вернулся. Да поздно уж было, людей не воротишь.

И пожилой полицейский махнул рукой.

– Семен Ильич… – Веретьев даже дыхание затаил, так важен сейчас был ему ответ на вопрос, который он собирался задать. Пожалуй, именно от него зависела сейчас разгадка всей той истории, которая сейчас распадалась у него в руках непослушными пазлами. – Семен Ильич, миленький. А что они тогда искали?

Участковый смотрел на него как-то странно. Словно оценивал.

– Геологическая экспедиция – это всегда поиск полезных ископаемых. Какие могут быть ископаемые на болоте. Нефть? Газ? Ради чего вообще это все затевалось? Что хотела найти экспедиция Петра Поливанова? – уточнил Веретьев.

– Да знамо что. – Участковый вдруг заволновался. Что-то тревожило его в делах давно минувших дней. – Ученый какой-то рассчитал, что они должны тут быть. Дурь, я считаю, но обком партии велел эту гипотезу проверить.

– Они – это что? – чуть не закричал Веретьев.

И ничуть не удивился, услышав в ответ:

– Алмазы.

Поиски в Интернете ничего не дали. Сколько ни пытался Веретьев отыскать хотя бы упоминание о геолого-разведывательной экспедиции, которую проводили в бирюковских болотах летом 1976 года, ничего не выходило. Махнув рукой, он решил аккуратно посвятить в эту историю Ирину. Ее отец мог что-то знать, но, как уже успел заметить Веретьев, отношения его возлюбленной с родителями были непростыми, а потому ему нужно было серьезно обосновать свою просьбу позвонить в далекий германский городок с крайне странными вопросами.

– Мой дед? – спросила недоверчиво Ирина. – Ты хочешь сказать, что он погиб не где-то в Средней Азии, а здесь, совсем рядом с домом? Он руководил экспедицией, которая искала алмазы? Здесь? На болотах?

– Так сказал Семен Ильич, а я не вижу ни малейших оснований ему не верить. Кроме того, посуди сама, здесь явно что-то происходит. Паша пошел в деревню и пропал. Почему? Потому что он встретил кого-то знакомого. И вместе с этим знакомым отправился на болота. Почему он вообще так настаивал на том, чтобы отправить экспедицию именно сюда? Потому что хотел что-то найти. То, что с детства не давало ему покоя.

– Но в нашем детстве мы никогда не слышали ни о каких алмазах, – запротестовала Ирина. – Даже разговоров таких не возникало. Мальчишки бегали на болота искать военные трофеи, и Пашка, и друг его, Юрка Мохов. Они все время таскались то с гильзами, то с помятыми котелками. Да если бы они только представить могли, что можно искать сокровища, так у них бы с языка это не сходило.

– А взрослые?

Ирина непонимающе уставилась на Веретьева.

– Ну, в твоем детстве взрослые никогда не обсуждали тему кладов? Не говорили об алмазах? Там же старателями, как я понял, местные работали. К примеру, Полиект Кириллович то лето как раз проводил в Заднем из-за проблем с легкими и зафрахтовался в экспедицию.

– Когда я ездила к бабушке, его тут не было. Он не приезжал никогда, – сухо сообщила Ирина. – Поэтому и рассказывать про это он не мог.

– Ну, так если он работал в экспедиции, так и другие деревенские мужики могли, – объяснил свою мысль Веретьев. – Жили же здесь тогда люди. К примеру, Пашкины родители или этого, Юрки Мохова.

– Я не знаю, – жалобно сказала Ирина. – То есть жить-то, конечно, жили. Тогда даже папа мой еще здесь жил, школу оканчивал. Это он через год в институт уехал поступать и больше не вернулся.

– Вот! Значит, нужно позвонить папе, – мягко сказал Веретьев. – Ира, поверь мне, это очень важно, понять, что именно произошло здесь сорок лет назад. Потому что я просто уверен, что от этой информации зависит разгадка Пашиного исчезновения.

– Ты думаешь, он еще жив?

– Если честно, не знаю, – признался Веретьев. – Слишком много дней прошло. Я не верю, что за столько времени Пашка не дал бы о себе знать. Пусть не мне, но хотя бы Ольге обязательно бы весточку отправил. И специально сбежать на болота он не мог. Не такой он человек.

– Я его теперь совсем не знаю. – Ирина печально улыбнулась. – Помню только мальчишку из моего детства. Вихрастого, крутолобого. Он все время за справедливость дрался. Если кого обижали, то он тут же заступался. Это вот я очень четко помню.

– Вот такой он и остался. Борец за справедливость и защитник обиженных. Но даже если случилось самое страшное и его больше нет в живых, я должен распутать это дело и за него отомстить. Понимаешь?

Веретьев и сам не заметил, как распалился и повысил голос. Играющий на ковре машинками Ванечка испуганно вскинул головенку, уставился на Веретьева невообразимыми глазами, непохожими на глаза Ирины.

Веретьев подмигнул ему, успокаивая, мол, не бойся.

– Я позвоню папе. – Ирина успокоительно взяла Веретьева за руку, погладила прохладными пальцами по запястью, и от этой случайной ласки он вдруг задышал тяжело, мгновенно вернувшись в воспоминания сегодняшней ночи. Пожалуй, он многое бы отдал, чтобы сейчас снова оказаться на сеновале. – Сформулируй четко, что я должна у него спросить.