— Я не хочу быть серьезной.

— Лиза, послушай, я хочу… точнее, желаю, чтобы у тебя были деньги на карманные расходы.

— Нет.

— Хорошо, на карте у тебя будет та сумма, которую ты сама заработала, разбирая мои документы.

— Представляю себе сумму… спасибо, но нет… я пока еще ничего серьезного не сделала.

— Лиза, а ты не подумала, что иногда тебе действительно понадобятся наличные? Я могу быть занят, а ты будешь с Татьяной и вы захотите что-нибудь купить…

— У нее есть немного денег.

— Лиза, у тебя будет вот это.

Он подал ей небольшую золотистую карточку.

— Что это? А, нет… и когда только ты успел это сделать?

— Я сделал ее уже давно и просто искал случая, чтобы тебе отдать. Посмотри, на этой карте выгравировано твое имя — Лиза Ольшанская.

— Точнее, Элизабет Ольшанская. Мы это обсуждали, Алексей, зачем портить мне настроение, когда я нашла подругу?

— Ты можешь не использовать карточку, но иметь ее при себе. Помни, что вдруг у тебя будет возможность сделать что-то… совершенно бескорыстно, а у тебя не будет возможности… поэтому возьми и спрячь в карман.

Лиза с неохотой сунула карточку в карман.

— Скажи Татьяне, что она сможет вернуться к себе домой.

— Я ее предупредила. Она верит мне. А я верю тебе. Не знаю почему, это на меня непохоже, но я тебе доверяю… хотя, может, и зря…

— Почему же?

— Очень давно одна близкая родственница мне говорила, что мужчинам верить нельзя.

Белосельский улыбнулся.

— Она была права… только…

— Только что?

Он увидел, что разговор приобретает слишком серьезный оборот, и, словно испугавшись себя и тех слов, которые могут у него невзначай вырваться, он пожелал девушке спокойной ночи и поцеловал ее в щеку. Это был самый обычный на первый взгляд жест, но от этого прикосновения у них обоих бешено забились сердца, и затем кровь забурлила так, что стало трудно дышать.

«Что же я чувствую по отношению к Лизе, неужели это…? — подумал Белосельский. — Но ведь она ребенок, а я никогда не скажу ей о своих чувствах».

Лиза также внезапно замолчала. Она вдруг поняла, что ей хочется крепко обнять Белосельского, но она сдержалась.

Часы пробили десять часов вечера.

Подполковник Сафронов, человек лет тридцати пяти с копной курчавых волос, выключил широкий плазменный экран, на котором была изображена изумрудная топографическая карта местности с черными точками, отмеченными красными флажками. Вообще помещение было уникальным — оно представляло собой круглую сферу, как будто заключенную в прозрачный цилиндр, с множеством отверстий для входа и выхода. Кроме длинного узкого белого стола и черных кресел здесь почти не было привычных офисных принадлежностей. Фосфоресцирующие «плато» с информацией, казалось, рябили глаза; остальные живые панели на стенах создавали ореол некой фантастичности.

— Они продолжают на меня оказывать давление, — говорил Сафронов Белосельскому, — я, разумеется, держу оборону, но ты же знаешь, любая перестановка в министерстве может привести к важным изменениям.

— Хотят отобрать у меня спутники?

— Угадал.

— Каждый из них мне стоил триста миллионов, ведь разработка проекта велась на мои деньги. Почему я их должен возвращать?

— Они считают, что ни один человек не должен обладать такими возможностями.

Белосельский усмехнулся.

— Они боятся, что когда-нибудь я использую это против них?

— Ты знаешь, что пока я здесь директор, ты можешь ни о чем не беспокоиться, но так будет не всегда… Они хотят прислать группу надзора. И в ней как раз будет «наш полковник»…

— Я тебе говорил, что он пытался сделать… Передача частот нашего агентства уже может расцениваться как измена.

— Они видят в нем «стальную руку», предпочитая закрыть глаза на все остальное.

— Все равно, будет ли это «надзор», или «временный комитет», или что-нибудь другое, я не отдам спутники. Протокол можно обойти. Мне приходится защищаться с удвоенной энергией.

— За пятнадцать лет, — с улыбкой добавил Сафронов, — ты нажил столько врагов, что их количество просто неисчислимо. Ты знаешь, сколько стоит твоя голова на черном рынке?

Белосельский улыбнулся.

— Мы перехватили одно сообщение… от некоего Рашида. Речь шла о пятидесяти миллионах долларов.

— Отличная цена.

— Ты как всегда смеешься, но судя по твоим действиям, раз ты не собираешься останавливаться, в будущем на тебя будут нападать с удвоенной энергией.

— Знаешь, сколько таких Рашидов я пережил? Еще с того момента, как был в Б***, где шла война.

— Я знаю. Пока все наши ресурсы в твоем распоряжении, тебе боятся нечего, но они выместят злобу на твоих близких.

— У меня нет близких людей… Моей жене и детям я безразличен. Ива и Милош уже взрослые, и скоро покинут меня…

— Понятно, но вернемся к нашему полковнику. Ты помнишь его племянника, которого мы не взяли к нам?

— Конечно! Такой хилый и щуплый юноша.

— Полковник зол на тебя из-за него, — сказал Сафронов. — Ты же дважды отказался ввести его в состав директоров нашего агентства.

— Еще бы. Зачем нам «крот»?

— Это правда, — подтвердил Сафронов, — мы не можем работать с людьми, которым не доверяем.

— У «старого вояки» много прежних связей среди генералов, — заметил Белосельский.

— Он считает, что ты забрал слишком много власти.

— Он не понимает многого, ему это не дано.

— Ну, по результатам ревизии он в любом случае напишет отчет. Он будет придираться по мелочам. Он, скорее всего, обратит внимание на наши самые провальные проекты…

— Я таких не помню.

— А проект «Омега»? А испытание сверхплотного обмундирования для солдат?

— О них он не узнает. Ты понимаешь, что я всегда смогу показать ему то, что он должен увидеть, не более?

— Но у него есть подозрения, и он постарается внедрить к нам своего человека.

— Ну, это уж твоя задача обеспечить конфиденциальность информации, — немного высокомерно ответил Белосельский. — Но в любом случае, что бы он ни написал в отчете, главное, чтобы агентством не завладели некоторые «другие люди», которые более опасны, чем все генералы вместе взятые.

— Это верно… Но, Алексей, каковы твои планы после этого ресторатора? Ты задействовал всего пять процентов наших ресурсов. Прошло все гладко. В газетах только напечатали, что ресторатор передал свои дела компаньонам и удалился на отдых. Зачем ты пригласил Z***? Он человек непростой, а связи у него в мэрии…