– Что у вас? – жестко спросила их встречавшая худощавая женщина, с ТТ в руке. Второй, молчаливый немолодой мужик, стоял чуть в стороне, держа такой же «укорот», как и у Артема, несколько приопустив ствол, дабы не смущать возможных посетителей, однако будучи готовым моментально полоснуть очередью как раз по низу их животов, если что, ну мало ли…

– Стенокардия у меня, нестабильная, – морщась, проговорил Старый. – А может, и инфаркт уже… Был пароксизм чего-то – кардиограммы и записей монитора, извините, не имеем. Вот он, – он кивнул головой на Крысолова, – купировал. Кулаком в грудину.

– Вы врач? – Женщина с любопытством посмотрела на Старого. – А, это вы, наверное, сегодня с Дмитрием были. Из команды?

– Точно так. Как там ребята наши? – с надеждой спросил Старый.

– Нормально, сейчас вами заниматься надо, – скупо ответила женщина и начала давать распоряжения: подколоть систему, ввести чего-то, снять электрокардиограмму. Попутно она задавала Старому вопросы, успевала одновременно измерять ему давление, что-то подписывать. Отпихнула сестру, не могущую подколоть Старому иглу в вену, – подколола сама. Артем который уж раз за сутки видел, как работает доктор, и все больше и больше понимал правоту слов Старого: надо учиться. Пусть не медицине. Пусть тому же земледелию, но обязательно надо стать специалистом. Даже стрелять и то, надо вон Крысолова попросить, чтобы показал как. Тем более если прав Старый и команды скоро резаться начнут…

– Инфаркта нет, – заметила тем временем женщина, рассматривая длинную ленту кардиограммы. – Сейчас не болит, после морфина?

– Да вроде все уже… Ну и то слава богу. – Старый утомленно закрыл глаза.

– Ладно, раз уж вы тут все с одной кучи, – решила женщина, – давайте, несите его наверх, в ту же палату, где и все ваши. Меня, кстати, Вера Петровна зовут.

Ага. А то Артем раньше у нее на бирке этого не прочел.

– Платить вместе со всеми будете? – не забыла, между прочим, поинтересоваться Петровна, пока они Старого тащили на носилках наверх. Он, правда, порывался сам идти, но Крысолов что-то негромко рявкнул ему, и Старый послушно лег на носилки.

Хоть и ночь, а в больнице неспящих полно: вон и сестры сидят на постах, с пистолетами под рукой. И больные то и дело высовываются из палат, кто в туалет шаркает, кто так в коридоре или в палате сидит. Тоже, наверное, сторожат друг друга – страшновато здесь все же находиться. Донесли они Старого до дверей реанимации, Петровна постучала как-то хитро, только тогда двери открылись, с лязгом. Надо же, как у них тут ночью, типа как на подводной лодке: если в одном отсеке пожар, сам спасайся. А нет – выгоришь к чертям собачьим, или газом негорючим пожар потушат, но и тебя заодно отравят. Кузнец рассказывал, он на подводной лодке в армии служил.

В палате оставалась одна свободная койка, туда они Старого и сгрузили, и Артем с любопытством посмотрел по сторонам: как тут кто?

Кусок не спал и стремительно приподнялся на локте, едва их увидел. Наверняка хотел встать, чтобы помочь, да завязка на руке не пустила, к тому же медсестра, открывшая им дверь, сразу дернулась на такое резкое движение за пистолетом, и Кусок опять нарочито медленно лег на кровать, встревоженно поглядывая на их пыхтящую бригаду и сопя через свою трубку. Сикока спал, ну тут понятно: операция все же, руку потерять – не порезаться, а Артем до сих пор помнил, как распорол однажды осколком стекла на Симонихе ногу. Больно было, наревелся тогда, а спал день целый потом, и так сладко. А вот Банан дергался на своей койке, мотая взад-вперед шланги. Ну хоть дергается уже, и то хорошо. А раз не стреляют его, точно не зомбанулся. Артем так понял, что тут – сильно не забалуешь, стрельнут в три секунды. А тут как раз и Дмитрий подошел.

– Реланиум не берет? – деловито спросил Старый чего-то у него, тоже глянув на Банана.

Тот неохотно подтвердил:

– Да… не синхронизируется с аппаратом. А попробовали отключать – очень быстро падает насыщение крови кислородом. А ему и так хватило.

– Тиопентал с «оксанкой» попробовать?

– С оксибутиратом, что ли? «Зъисть-то он зъисть, да кто ж ему дасть…» – вздохнул доктор. – В первый год после Хрени весь бутират поели, и добро бы мы, реаниматологи… – Он, скривившись, махнул рукой. – Вот сейчас реально жалко, что нет у нас современного аппарата с возможностью подобрать подходящий режим, – эс-ай-эм-ви или пэ-эс-ви.

– А кислород ему дать? Прямо в трубу?

– Да мы вот как раз хотели. – Он показал рукой на тумбочку, где стояла какая-то сложная конструкция из синего баллона, пластиковой банки с водой и каких-то шлангов. К одному из шлангов была подсоединена тонкая трубочка.

Старого тем временем уложили на кровать, привычно пристегнули, чего-то продолжили капать. Крысолов и Артем стояли смирно – чужая вотчина, чего там. А Банана тем временем отсоединили от аппарата – ящик, который стоял на полке у изголовья кровати, сразу громко запищал, Артем, да и Крысолов аж вздрогнули от неожиданности. А Дмитрий и ухом не повел: нажал на какую-то кнопку – ящик щелкнул обиженно и умолк. Врач тем временем открутил вентиль у синего баллона. Вода в банке начала бурлить, тонкую трубку Дмитрий ловко всунул в ту толстую, что у Банана изо рта торчала, и примотал ее пластырем.

– Открой глаза… открой глаза… открой глаза, – медленно и членораздельно повторил он несколько раз, сжимая руку Банана. Тот перестал дергаться и, видно было, с усилием открыл веки. Не приоткрыл, как днем сегодня, а натурально открыл. И – посмотрел на доктора видящим взглядом.

– Во-о-т, молоде-эц, – удовлетворенно проговорил Дмитрий, растягивая слова. – Хоро-ошо-о-о. Спокойно. Спокойно. Не дергайся, сейчас лучше будет. Попробуй поднять руку.

Видно было, что рука у Банана с опухшей от завязки кистью медленно начала приподниматься, Артем радостно глянул на Крысолова. Тот расплылся в довольной улыбке и, в свою очередь, подмигнул Артему. Кусок тоже ерзал на койке, потрясая своим арбузоподобным кулаком, даже Старый вроде совсем забыл про свою болячку.

Банан уже меньше дергался на кровати, пытался, правда, шевелить губами, однако по внушению Дмитрия отказался от этой затеи. Нет, ну правда – в сознании уже! Глядишь, и вправду «выскребется», как этот Дмитрий говорил! Крысолов тем временем вполголоса объяснил Куску, что со Старым, и богатырь сокрушенно покачал головой.

– Я… уже… нормально… – прошипел Кусок, зажав рукой трахеостому. – Я… с вами… пойду…

– Лежи ты, «нормальный», – махнул рукой Крысолов. – Утром будем думать, оно вечера мудренее.

А утро-то уже скоро, подумал Артем. В коридоре тем временем послышался какой-то шум, началась беготня. В дверь быстро постучали. Медсестра открыла. В дверь просунулась голова какой-то незнакомой женщины в белом халате.

– Дмитрий Васильевич, вас срочно в приемный. Там большая группа пострадавших. Откуда-то из деревни. И там это, бандюки эти. «Крестовые»…

– Так деревенские или бандиты? – недовольно сказал Дмитрий, подымаясь с места, а у Артема сердце бухнуло и пошло ускоряться и ускоряться – откуда и с какой деревни пострадавшие поступают, ему сразу понятно стало. Он дернулся было к двери, но натолкнулся на жесткий взгляд Крысолова, который негромко сказал: