– Сколько эскортных кораблей, Фил?

– Трудно точно определить, командир. По меньшей мере один эсминец и несколько более легких кораблей. Судя по поведению эсминца, у него есть радар.

Нудная работа продолжалась. Мы должны были выйти на одну линию с конвоем и занять положение по правому борту конвоя носовой части лодки, и только так мы могли проникнуть через заслон из эскортных кораблей и выйти в атаку. Когда мы находились в семи милях от правого борта по курсу головного танкера, мы сбавили обороты двигателей и осторожно повернули к нему.

– Где эсминец, Фил?

– Примерно на траверзе третьего танкера, капитан. Если он останется там, мы сможем пройти внутрь конвоя.

– Хорошо, тогда начали. Полный вперед, обычный. Всем на лодке занять боевые посты.

Последний приказ был не нужен. К настоящему моменту каждый из моряков, чувствуя появление благоприятной возможности для атаки, уже давно занял свой пост, надел наушники телефонов, взялся за рычаги, сделал то, что требуется, чтобы быть готовым, когда «Флэшер» встретится с противником.

– Командир, эсминец, вероятно, обнаружил нас, подходит.

– О'кей, Фил. Я его уже вижу. Он на траверзе второго судна… Похоже, он рвется вперед довольно резво… Немного отворачивает к нам… Стоп моторы.

Учитывая действия эсминца, было бы глупо лезть на рожон, потому что было такое впечатление, что он либо знал, где мы находились, либо об этом подозревал.

– Право на борт.

Мы повернули на курс, несколько отличный от того, на котором был конвой, и немного развернулись, внимательно следя за эсминцем, который, вместо того чтобы продолжать двигаться в нашем направлении, стоял на траверзе главной цели. Каждое его движение указывало на то, что ему было известно об угрозе его драгоценному конвою.

– Фил, мы отойдем назад и попытаемся подойти с правой раковины.

– О'кей, командир. Похоже, удачное решение.

Гребные винты замерли, и мы дрейфовали, позволяя конвою подтянуться до позиции, при которой мы оказывались на траверзе четвертого судна.

– Полный вперед, по норме.

Лодка взяла скорость в четырнадцать узлов, чтобы держаться на одной линии с этим резвым конвоем.

– Возьми влево по курсу триста. Фил, не упускай из виду этот эсминец.

Сигнальщик правого борта прокричал нам сверху предостережение:

– Командир, эсминец продвигается по направлению к корме!

Я приложил к глазам бинокль и увидел, что он повернул к нам и, казалось, вклинивался между нами и конвоем. Он охранял этот правый борт, как волкодав.

– Может быть, это просто формальный маневр. Давай продолжим сближение.

– Дистанция до эсминца пять тысяч ярдов, пеленг постоянный.

Из боевой рубки прозвучало сообщение от оператора радара:

– Дистанция до эсминца: четыре, семь, пять, ноль.

Я посмотрел снова. Было очевидно, что эсминец опять почувствовал наше присутствие и решил вмешаться.

– Черт с ним, Фил. Давай поднимемся снова, попытаемся подойти с носа и на этот раз сблизимся, независимо от того, что он делает.

– Слушаюсь, командир. – В голосе Фила чувствовалась тень сомнения. Если эсминец знает, где мы находимся, то никогда не пройдем мимо него. Но если мы его торпедируем первыми, то другие эскортные корабли сразу же нападут на нас, а конвой, вероятно, уйдет.

Долгая неторопливая работа по опережению конвоя, при преимуществе в скорости всего в четыре узла, была произведена снова. И когда мы вновь оказались на позиции у правого борта с носа, возникла та же ситуация, как и до этого.

– Командир, эсминец взял направление на нас. Пеленг постоянный, дистанция сокращается.

Я вновь посмотрел на него в бинокль. Следует ли нам рискнуть и атаковать ведущий танкер, полагая, что эсминец лишь случайно опять пошел на нас, или же нам следует снова попытаться атаковать с другой четверти румба? Но мы уже пытались это сделать, и нам не повезло. Конвой держался у береговой линии, и мы все время были отрезаны от его левого борта. А я сохранял непоколебимую уверенность в том, что мы пойдем на сближение и выйдем в атаку на этот конвой. Ничего иного не оставалось.

– Самый полный вперед… Какой курс у конвоя, Фил?

– Курс конвоя ноль ноль восемь, командир.

– Хорошо, перейди на курс ноль ноль восемь. Фил, мы пересечем курс конвоя, проберемся к береговой линии и будем ждать там.

– Там мелководье, командир.

– Мы сумеем это использовать. Не думаю, что эсминец последует нам наперерез. Он, должно быть, использует свой радар, а эти японские радары всегда отказывают, когда цель скрыта за сушей.

– Хорошо, сэр. Мы попробуем. – Фил был настроен скептически.

Теперь, когда мы составили реальный план, напряженное возбуждение охватило мостик и боевую рубку. Я его чувствовал, и настрой был позитивным. Мы на четыре, пять, восемь и, наконец, десять миль опередили конвой. Затем, не опасаясь быть замеченными, проделали маневр, пересекая его курс.

– Лево руля по норме.

– Есть лево руля по норме, сэр.

– Идем влево по курсу три два пять.

Лодка повернула и была удержана на новом курсе, выставляя напоказ маленький силуэт стремительно идущему вперед конвою, но достаточно далеко опередив его.

– Что делает эсминец, Фил?

– Он подтянулся и теперь прямо перед конвоем, командир. Такое впечатление, что он, как и мы, пересекает его курс.

У меня упало сердце. Нам все равно придется атаковать, но мы окажемся в ужасно невыгодном положении, прижатые к берегу на недостаточной для погружения глубине и малом пространстве для маневра.

– Следи за ним внимательно, Фил. Мы будем атаковать независимо от того, что он делает.

– Слушаюсь, сэр.

Фил и каждый член команды был со мной в решимости, независимо от того, что он предпримет, накрыть этот привлекательный для атаки конвой, который мы так долго преследовали.

– Стоп моторы. – Команда полетела к корме, и приглушенный рокот дизельных моторов сразу стих. – Переключиться на электродвигатели.

– Есть, сэр. Есть переключение по сигналу на электродвигатели.

Ответ прозвучал в переговорном устройстве из энергетического отсека.

А потом мы ждали. За нами был враждебный берег, малая глубина под килем, а впереди нас – конвой во главе с эсминцем, все еще, по-видимому, не решившим, что предпринять: пересечь курс или оттянуться назад к морю.

Маленький остров лежал примерно в миле от побережья, а напротив него на берегу был расположен маяк. На наших картах был обозначен проход для судов между мысом и островом, хотя на маяке было темно все время, пока мы находились в пределах его видимости. На небе месяц проглядывал сквозь длинную гряду облаков. Мы дрейфовали в тишине, прерываемой лишь спокойным жужжанием радара, когда он поворачивался и пытался пронзить своим оком черноту темной ночи.