Никогда еще приказ не выполнялся так быстро. Мы радикально поменяли курс в направлении от суши. Сторожевики не последовали за нами в глубокие воды.

К утру мы были достаточно далеко от Манилы. После двух бессонных ночей я завалился на койку и проспал до середины дня.

Тем временем ужасная драма происходила в одном из районов Южно-Китайского моря с моим другом Джонни Гайдом, командиром «Бергол», и его лодкой.

Мы перехватили его искаженно звучавшее послание адмиралу Кристи, в котором он сообщал, что «Бергол» торпедировала японский тяжелый крейсер, который раскололся пополам, и пострадала от попадания снаряда, выпущенного легким крейсером сопровождения. Снаряд разворотил ее торпедопогрузочный люк и три квадратных фута корпуса.

Это означало, что «Бергол», одна в неприятельских водах, была не способна к погружению. Мы озабоченно ожидали около радиорубки, чтобы узнать, что скажет адмирал.

Джонни было дано указание следовать в определенное место и встретиться с другой субмариной, которая должна была взять на борт экипаж «Бергол» и уничтожить ее в случае необходимости. Это, конечно, был лучший ответ, который только мог быть дан, но для «Бергол» настали черные дни. Ее местонахождение должно было быть известно, по крайней мере в общих чертах, легкому крейсеру, который повредил ее, и любой пролетающий мимо самолет или проплывающий мимо корабль мог ее обнаружить, в то время как она тащится по поверхности, неспособная к погружению.

Прошли дни, прежде чем поступили хорошие новости: подбитую лодку точно по плану встретила подлодка «Энглер», на которую перешла большая часть экипажа «Бергол», а сама она, эскортируемая, направилась в Фримантл. Это путешествие было одним из самых примечательных за время войны – две подводные лодки, одна из них поврежденная, прошли прямиком через Южно-Китайское море, Яванское море, мимо Сингапура и гряды островов в Малаккском проливе, и их даже не заметили. Это дало нам основание еще больше гордиться службой в подводном флоте. «Бергол» была отремонтирована и через месяц вернулась в строй.

Мы провели не принесший каких-либо боевых успехов день, иначе говоря, два патрулирования с членами нашей старой «волчьей стаи», затем были отозваны, чтобы получить еще одно задание. Пришло сообщение о японских военных кораблях в бухте Камрань, близ Сайгона на побережье Индокитая, и «Флэшер» с «Бекуной» в компании с «Дэйс» и «Пэдл» были направлены провести наблюдение.

Пять наших лодок пошли в новый район, образуя разведывательную полосу под прямыми углами к побережью, и приступили к поиску добычи.

Акватория бухты Камрань не идеальна для подводных лодок. Мы действовали на глубине от двадцати до пятидесяти морских саженей, что не вполне достаточно для ощущения безопасности, так как самое большое чувство безопасности у подводника появляется тогда, когда он знает, что может уйти на большую глубину в случае атаки глубинными бомбами. Но если бы мы могли найти цели для атаки, пусть даже в неглубоких водах, они стоили того, чтобы пойти на риск.

Теперь мы знали, что не сможем вернуться в Перт вовремя, чтобы Фил и Дороти могли устроить свадьбу на Рождество, так как мы еще не израсходовали свои торпеды, и полученный приказ предписывал нести позиционную службу до 26 декабря. Двадцать первого, после двух дней без контакта с противником, я попросил разрешения выйти из группы и направиться к острову Хон-Дой, пункту, расположенному немного дальше вверх по побережью, который показался мне более удачным местом, чем тот район, в котором мы находились на перехвате конвоев. Разрешение было предоставлено, и мы двинулись.

Я переживал спад – усталый, желающий направиться обратно в Перт и нервничающий в связи с выходом на малые глубины. Когда мы прибыли на новую позицию, у меня просто не было настроения вести боевые действия. И вдруг подвернулась удачная возможность.

Примерно в девять часов утра вниз поступил сигнал, что замечен патрульный катер. Я поднялся в боевую рубку, где на вахте был Том Берк.

– Вон он, командир. Подходит с юга.

Я посмотрел в перископ. Маленький катер в паре миль от нас шел в нашем направлении.

Было бы совсем несложно уйти ниже перископной глубины и позволить ему пройти мимо, веря в то, что он не знает о нашем присутствии, но мне эта идея не нравилась. Мы находились близко к берегу, в водах едва достаточной глубины для того, чтобы чувствовать себя спокойно. В такой ситуации патрульный катер мог стать смертельно опасным противником для подлодки. Я сказал себе, что не мешает перебраться на более глубокое место, прежде чем он подойдет, а затем можно вернуться обратно.

– Давай отойдем, Том, и дадим ему пройти мимо.

– Слушаюсь, сэр… Взять курс ноль девять ноль.

Патрульный катер шел медленно. Ему понадобилось чрезвычайно много времени для того, чтобы пройти мимо, и, прежде чем мы успели вернуться, было слишком поздно. Я сидел в кают-компании, когда спустился вестовой:

– Командир, обнаружен конвой противника.

Том смотрел в перископ, когда я поднялся по трапу.

– Похоже, большой конвой, командир, довольно далеко, у побережья.

Я посмотрел и сжал зубы. Четыре больших вражеских танкера направлялись к берегу в строю, с тремя подпрыгивающими на неспокойной волне эскортными кораблями вдоль их траверза с правого борта и с эсминцем, прикрывающим тыл. Будь мы у них с левого борта, где и должны были находиться, они стали бы для нас великолепной целью. Но я ушел с этой позиции, чтобы пропустить патрульный катер, а теперь было слишком поздно возвращаться.

– Давай попробуем их накрыть, – сказал я автоматически, зная, что мы не сможем этого сделать.

Мы ушли на девяносто футов под воду и начали сближение, тем временем группа управления огнем собралась и моряки «Флэшер» разошлись по боевым постам.

– Подними лодку до перископной глубины.

Направление пеленга менялось в северном направлении. Развивая скорость в бурном море, конвой проходил мимо нас.

– Это миноносец. Взгляни на него, Фил.

Он посмотрел:

– Командир, пожалуй, мы можем попасть в миноносец.

– Верно. Но мало шансов с такого расстояния и при такой волне. И если мы выстрелим, то не будет шанса достать конвой.

Но чертовски хороший шанс, добавил я про себя, получить добрую порцию глубинных бомб.

Фил кивнул:

– К черту миноносец, если нам нужен конвой, сэр.

Мы сделали еще одну долгую, трудную попытку выйти на него, но это было безнадежно. Я стоял у перископа, ругая себя за отсутствие боевитости и никуда не годное решение, в то время как росло абсолютное осознание того, что первоклассная цель, какую я могу больше и не встретить, прошла мимо меня, потому что я поддался минутной слабости.

Постепенно до меня стало доходить и кое-что еще. Всю оставшуюся жизнь я буду ненавидеть себя как труса, если сейчас не всплыву и не сделаю круг, чтобы реабилитировать себя. И когда я подумал об этом в таком свете, решение не показалось слишком трудным. Мне не нравилась перспектива всплывать в таком неспокойном и усиленно патрулируемом море, но альтернатива была еще хуже.