– Ну, чего у нас тут?

– Плохо все, господин. Если так смотреть, чтоб север был тут, – боцман повел пальцем по карте, то единственная земля по левую руку – остров Сокотра.

– Значит, по правую руку у нас полуостров Аравийский располагается, а по левую, за островом тем, – Абиссиния, земля людей, ликом темных?

– Как есть.

– И куда нам подаваться, по-твоему?

– Я б ни туда, ни туда не подавался, господин, – ответил боцман. – Про остров этот говорят – место проклятое, оттуда никто не возвращается. Рассказывают, что дикие люди там живут, всех убивают. А может, и чудища какие. В Эфиопию соваться тоже не хочется, оттуда выбирались, но не все и не без приключений.

– А может, в Аравию? Там, вроде, нормальные люди живут?

– Жить-то живут, да где? Ближе к морю Средиземному. А этот берег весь на многие дни пустынный. Песок один. Сгинем.

– Так зачем нам приставать вообще, корабль развернем и в обратный путь тронемся? – удивился Афанасий.

– Не выйдет, – вздохнул боцман. – Вода на исходе. Не так много мы ее с собой взяли, на индийском-то берегу везде набрать можно. Дня на три всего запасов и хватит, а плыть семь-восемь да и то при попутном ветре.

– Да, – Афанасий задумчиво почесал в затылке. – Больше трех дней человек без воды не протянет. Выходит, в Эфиопию править надо?

– Да, господин, иначе никак.

– Ну что ж, вели кормчему… ну, рулевому поворачивать за остров потихоньку. Да мористее держитесь, а то вдруг у чудиков с острова лодки есть большие. Нападут.

– Это понятно, – кивнул боцман. – Вы б, господин, поговорили с капитаном, чтоб он в курсе нашей затеи был.

– Думаешь, стоит? Может, пускай пока в каюте лежит и не знает ничего?

– Пороть линьком на баке не вас будут.

– Точно, не меня, – улыбнулся купец.

– Вот потому и прошу, смилуйтесь, господин.

Афанасий снова почесал в затылке, пытаясь понять ход мысли боцмана, но, так и не поняв, махнул рукой.

– Ладно, поговорю.

Боцман кивнул, подпрыгнул, ухватился за края люка и вытянул тело на палубу. Афанасий отправился к капитану. Подошел к двери тесной каморы. Постучал костяшкой пальца. За дверью завозились, но голоса не подали. Постучал сильнее. В этот момент таву качнуло, дверь приоткрылась. Не заперта значит, только подперта чем-то. Афанасий приналег всем телом. По полу отъехал небольшой, но тяжелый сундук. Купец переступил порог. Сморщился от вони.

Капитан на узкой койке, приделанной к стене, вытянувшийся и бледный, как мертвец в гробу. Рядом стоял медный таз с кровавыми тряпками и бурыми сгустками на дне. Похоже, он перевязывал себя сам, никого из команды к себе не допуская. Рядом табурет, у забранного слюдой иллюминатора узкогорлый кувшин в веревочной петле. Ничего, кроме сундука, что подпирал дверь, и пары свертков под кроватью в каюту не помещалось. Над всем этим витал запах гнили, испражнений и давно немытого тела.

Поморщившись, Афанасий склонился над изголовьем.

– Э-э-э, любезный, нам бы к берегу пристать надо. Воды набрать, то се.

Капитан не ответил. Даже не пошевелился.

– Любезный? – купец отвернулся, чтоб не шибал в ноздри кислый дух и потряс капитана за плечо.

Тот шевельнулся, разлепил веки и непонимающим взглядом уставился на Афанасия.

– Говорю, пристать нам надо к берегу. Добро даете?

Ни слова не говоря в ответ, капитан поднял худую руку с синими нитями вен и нежно погладил по щеке не успевшего отстраниться купца.

– Тьфу, пропасть, – сплюнул тот в таз, потирая щеку.

Прикосновение капитана было холодным и скользким. Будто снулой рыбой по лицу мазнули.

Видимо, на это движение ушли все силы немощного. Он уронил руку и закрыл глаза, затих, будто преставился. Афанасий вынул из петли кувшин и потер о рукав медный бок. Поднес заблестевшую поверхность к губам капитана. Она немного затуманилась. Жив, слава Богу, но в таком состоянии, что не лучше мертвого.

Он-то думал, вдруг на поправку идет капитан, а тот – совсем никуда. Значит, все так и остается, как было: самый главный человек – боцман этот с рожей бандитскою да повадками вкрадчивыми. На словах-то «господин, господин», а на деле-то как захочет корабль под свою руку взять… Я-то и не против, да ему вдомек ли? Полоснет еще по горлу во сне и спровадит за борт. А мореходам все равно кого хоронить. Нельзя им говорить, что при смерти капитан, пусть думают, что скоро поправится, тогда и его, купца, глядишь, не тронут.

Афанасий устроил хворого поудобнее, чтоб не скатился на пол при качке, и вышел из каюты. Достал нож, прикрыл дверь, подсунул лезвие под кованый крюк, что допрежь болтался без дела и опустил его в ушко. Подергав ручку, убедился – заперто надежно. Вышел на палубу, кивком подозвал боцмана.

Тот подошел, воровато оглядываясь. Зря он это, хотя… И мореходы, и путники уже заметили их странные перешептывания и следили за ними внимательно. Может, думают, что они на пару замышляют что против корабля и капитана? По нынешним временам вполне здравая мысль, ну да ладно, с этим после.

– Ну, что капитан сказал? – спросил боцман вполголоса.

– Плох капитан. С трудом понял, о чем я ему толкую, – солгал Афанасий.

– Но разрешение пристать дал? – перебил его боцман.

– Как не дать, дал. Он хоть и плох пока, но дело свое знает. Наверное, уже скоро и на поправку пойдет. Хотя странно… Сыпь у него какая-то на лице открылась. Не заболел ли он чем у вас тут случайно? – будто науськиваемый кем-то свыше, соврал купец, сам того не желая.

– Аллах защити! – пробормотал боцман. – Что за болезнь на нашу голову?

– Болезней разных много. Бывают, что от дурных мест, а бывает, что с едой попадают. Капитан-то наверняка в городе отдельно от команды кушал, так вот, может, попалось ему что-то нехорошее. В Европе такие хвори города выкашивают.

– Ох, несчастье, – пробормотал боцман без особой, правда, печали. – Так выживет капитан?

– На все воля… Аллаха, – ответил Афанасий. – Наверное, выживет, отлежаться только надо.

– Господин, а вы б не последили за ним? – спросил боцман.

– Как это? Почему я?

– А вдруг болезнь заразная? Вы с ним все равно уже разговаривал, и мы-то нет, – пробормотал боцман, отстраняясь от купца.

Афанасий наморщил лоб, почесал в бороде, будто решаясь. Хотя сам едва сдерживал улыбку, ведь то ему было и надо. Верно он характер боцмана раскусил.

– Ладно, послежу, а ты давай свисти своим, чтоб не спали.

Боцман убежал, топоча босыми пятками и на ходу прикладывая ко рту серебряную дудку. Над палубой раздалась пронзительная трель, матросы побежали по снастям. Корабль, заскрипев, лег на борт, входя в поворот, чтобы обогнуть западную оконечность острова.