– Я не знаю, – Лоэзия шмыгнула носом. – Дверь за твоей спиной распахнулась, и вошло что-то огромное. Я так испугалась, что лишилась чувств. А пришла в себя уже здесь, когда меня по щекам били.

Майяри озадаченно потрогала своё зудящее лицо. Похоже, её тоже пытались привести в себя.

– Здесь был такой страшный мужчина, – девчонка утёрла катящиеся градом слёзы, закусила губу, но всё равно опять разрыдалась. – Он… он сказал, что мы такие… сладкие и… и велел ждать его. Он… он сказал… – Лоэзия задохнулась от страха и отвращения, и Майяри похолодела.

Боль в голове мгновенно утихла, точнее, отошла на второй план, и всё сознание охватил ужас. Боги, что она натворила? Её едва не стошнило, когда она представила, что мог сделать с Лоэзией тот мужчина. Боги! Она ведь могла очнуться слишком поздно. Он мог сделать с девчонкой что угодно. Даже если бы он просто её полапал, для Лоэзии это могло бы стать главным ужасом её жизни, как когда для самой Майяри, пока его не затмили более страшные ужасы. О чём она думала?!

Волосы зашевелились на голове, стоило Майяри вспомнить случай почти пятнадцатилетней давности. Единственный раз, когда хоть кто-то в общине оказал ей помощь. Единственный и последний раз. Совсем молодой хаги, прислуживающий в их доме и пожалевший её, четырнадцатилетнюю девчонку. Он помог ей бежать. Майяри до сих пор помнила ту пьянящую эйфорию, что охватила её. Ей казалось, что теперь-то она точно сбежит. У неё же есть поддержка. То, что с мужчиной и его семьёй сделали после того, как в очередной раз поймали её, девушка не могла забыть. Впервые кто-то пострадал из-за того, что пытался помочь ей. Последствия были столь ужасны, что Майяри едва не смирилась со своим положением.

Больше никто и никогда не страдал из-за того, что пытался помочь ей. До Виидаша. И вот опять.

О чём она думала? В ушах опять зазвучала каменная песня, но теперь она вызывала только тошноту и отвращение.

– Всё… хорошо, Лоэзия, – выдохнула Майяри и дрожащей рукой погладила ревущую девчонку по голове.

Та тут же прижалась к её груди, и Майяри стало ещё горше и противнее от самой себя.

– Может, по мне и не заметно, но я очень сильный маг, – девушка старательно растянула губы в бодрой улыбке. – С того момента, как я очнулась, нам больше ничего не грозит. Ну не реви, всё хорошо. А про слова того… – Майяри едва удержалась от «ублюдка», – невежи просто забудь. Выбрось их из головы.

– А если… если они что-нибудь сделали остальным? – всхлипнула Лоэзия.

– Харену сделаешь, как же! – Майяри отстранила от себя девчонку и с некоторым трудом поднялась на ноги. – Поверь, он не только разберётся со всеми неприятностями, но и нас найдёт, – и уже тише добавила: – И оторвёт мне голову.

Раздался отдалённый хруст снега, и Майяри насторожённо уставилась на крепкую дверь в противоположном конце конюшни. Звук шагов смешивался с завываниями ветра и шелестящей осыпью снега. Кто-то смачно сплюнул, и девушка напряглась ещё сильнее.

– А Линялый точно дозволил? – с сомнением спросил некто.

– Линялый вел убрать их, – ответил ему хриплый застуженный голос. – От них не убудет, если мы с ними немного понежимся.

– Так он разрешил или нет? – продолжал метаться в сомнениях первый.

– Тьфу на тебя! – разъярился хриплоголосый. – Да ему какая разница? Главное, чтобы после убрали.

Майяри через плечо посмотрела на Лоэзию и увидела, что побелевшая девчонка застыла от ужаса.

– Закрой глаза и не смотри до тех пор, пока я не разрешу, – Майяри уверенно шагнула к двери, засовом которой уже начали громыхать, и окинула взглядом дощатый пол.

Вздрогнув, Лоэзия с ужасом и непониманием посмотрела на неё, а затем ничком бросилась на солому, прикрыв заодно и уши.

Створка распахнулась, впуская внутрь клубы снега и широкоплечего кряжистого оборотня с чёрной бородой, выглядевшей так, словно кто-то совсем недавно проредил её. Увидев стоящую девушку, мужчина осклабился и хехекнул.

– Тю, краля, – ласково просюсюкал он и слегка оттянул ремень. – Проснулась? Головушка не болит? А?

Он хотел сказать ещё кое-что, но тёмный блестящий взгляд исподлобья почему-то вдруг вызвал толпу мурашек, а в груди сердце сжалось от жути. В воздухе раздался какой-то шелест, зловещим шёпотом влившийся в уши, и пол под ногами проломился.

Раздался дикий вопль.

Майяри спокойно осмотрела нанизанного на выросший земляной кол мужчину и шевельнула ресницами. Чёрное остриё втянулось в пол, и тело рухнуло на проломленные доски. Раздался испуганный крик и частый-частый хруст снега. Прикрыв глаза, девушка обратилась к земле, отслеживая беглеца, но вовремя осадила себя и распахнула веки. Хватит ей и тяги к камням. С жаждой убивать сложнее справиться.

– Не открывай глаза, – предупредила Майяри, подхватывая дрожащую Лоэзию под локоть. – Осторожно, можешь открыть.

Девчонка послушно распахнула веки и с облегчением уставилась на сани.

– Залезай и закрывай глаза.

Та послушно выполнила требуемое и уткнулась лицом в солому. Майяри прошлась по конюшне, подобрала разбросанные попоны и, засыпав ими сжавшуюся оборотницу, устроилась в санях.

Запор на больших двустворчатых воротах слетел от одного небрежного взгляда. Внутрь, злорадно завывая, ворвался ветер вместе с клубами снега. Вцепившись в передний борт, Майяри позвала свои силы. В ушах словно бы вода зашумела и, казалось, воздух пришёл в движение. Сани слегка подпрыгнули, словно нетерпеливый жеребец, оглобли поднялись, нацеливаясь на ворота, и под полозьями натужно заскрипел деревянный пол.

– Там! Там! – плюгавый, почти полностью лысый мужичок тыкал трясущимся пальцем в сторону распахнутой двери конюшни. – Луш вошёл, а его прямо снизу и… – он испуганно умолк и облизал обветренные губы.

– Щас посмотрим, – отмахнулся от него рыжеватый верзила и, закрыв лицо от летящего снега, в сопровождении ещё двух товарищей решительно зашагал к двери.

Внезапно распахнувшиеся ворота заставили их остановиться, а затем и вовсе броситься врассыпную, уберегаясь от стремительно вылетевших наружу саней. Брови рыжеватого поползли наверх, когда пустые безлошадные оглобли подались вправо и сани, едва не опрокинувшись, развернулись к ним боком. Взбесившийся ветер взметнул вверх столб снега, и ошалевший оборотень столкнулся взглядом с девушкой, вцепившейся в передний борт. Ресницы её слегка опустились, и незнакомка, одарив мужчину высокомерным презрительным взором, почти тут же потеряла к нему интерес и, недовольно кривя губы, осмотрелась. Ветер змеёй обвил косу вокруг её головы и заволок её фигуру снежной пеленой. Сани развернулись и понеслись прочь, в противоположную сторону от спешащих на помощь тёмных силуэтов.

– Это Тёмный дух! – плюгавый, размахивая руками, бросился к распахнутым воротам конюшни. – Это Идная[1]! Идная!

Мрачно сплюнув, рыжеватый скинул с себя тулуп и сквозь зубы процедил: