Неожиданная мысль словно ударила его.

– Замара… Я не протосс. Кристаллы мне не ответят.

– Ты не протосс, верно. Но твой разум был изменен. Приобрел новую форму. Я считаю, что кристаллы ответят тебе так же, как ответили бы мне. Если же нет, это не имеет значения: ты можешь указать Ладраниксу, как правильно активировать их. Но… я знаю, ты хотел бы попробовать.

– Я… Я хочу, на самом деле хочу.

– Тогда, – сказала Замара, намеренно повторяя слова, что были произнесены когда-то давно, произнесены между двумя разумами, – сделай это, мой ученик. Эта честь принадлежит тебе.

Джейк на мгновение закрыл глаза и воскресил воспоминания. Он стоял сейчас точно в том же месте, где «стоял» тогда – где находился Темлаа. Джейк открыл глаза и потянулся вперед, чтобы коснуться кристалла. На краткую долю секунды на его руку словно наложилась длинная ладонь протосса. Джейк осторожно коснулся пальцами прохладной поверхности.

Он ощутил покалывание – не физическое, а ментальное, и в нем поднялась надежда. Кристаллы отвечали!

Двигаясь против часовой стрелки, Джейк коснулся следующего из них и задержал дыхание. Оба кристалла словно мягко засветились изнутри и… да, да, появилось и оно – глубокое, едва различимое гудение. Джейк знал, что его громкость и гармония будут нарастать по мере того, как голоса других кристаллов присоединятся к этим двум.

Розмари слегка присвистнула.

– Ты был прав, Джейк. Тот же самый звук мы слышали в храме, где была заперта Замара.

Джейк едва слышал ее. Он был восхищен тем, что делал. Единица к одной целой шести десятым. Это был секрет, код. То, что понимали древние, Замара и он, Джейкоб Джефферсон Рэмзи. Совершенное соотношение, присутствующее в искусстве и природе. Зел-нага знали это. Замара знала это.

Словно загипнотизированный, он двинулся к следующему кристаллу, и третий чистый голос добавился в мелодию. Кроме того, кристаллы засветились ярче, а исходящий глубоко изнутри них свет теперь пульсировал.

Широко раскрыв глаза, протоссы смотрели, как пришелец с другой планеты, внутри которого находилась одна из наиболее почитаемых ими личностей, воссоздавал сцену из их далекого прошлого.

– Это может привлечь чье-нибудь внимание?

Джейк поморщился. Глубокое умиротворение, которое он испытывал в этот момент, было прервано практическим замечанием Розмари. Он подавил негодование: это был хороший вопрос.

Ладраникс слегка вздрогнул и, продолжая наблюдать за происходящим, заговорил в их разумах:

«Пусть я и вижу нечто прекрасное и исполненное силы, моя главная задача – охранять вашу безопасность. Угрозы нет».

Джейк скользнул обратно в открывшееся ему пространство, словно в глубокий чистый водоем. Он двигался по расширяющейся спирали, касался каждого камня и чувствовал, как они оживают, теплеют и пробуждаются под его руками. Теперь их песня была звучной и восторженной, и Джейк не хотел, чтобы она заканчивалась. Но она должна была – в конце концов, все заканчивается, даже то, что столь прекрасно и находится вне времени, как кайдаринские кристаллы. Так что он неохотно коснулся последнего из них и отступил назад.

Гул нарастал. Кристаллы светились все ярче. Линия белой энергии обрисовала контур вокруг созданной ими спирали, заключая ее в прямоугольник с соотношением сторон единица к одной целой шести десятым: «золотое сечение». Ярко очерченный таким образом прямоугольник земли начал подниматься, и с нижней его части дождем осыпалась земля. Его углы были столь точными, что казались вырезанными лазером. Розмари позади Джейка слегка вздохнула, и он почувствовал, как его окатила теплая звенящая волна изумления и благоговения протоссов.

Отверстие, открывшееся под парящим прямоугольником земли, не было искусственной раной на поверхности планеты. Здесь начинались ступени, ведущие в самое сердце чудес. Все выглядело новым, только что построенным, точно таким же, каким увидел это Темлаа так давно. Возможно, так же все это выглядело и тогда, когда только было создано. Стены были натуральными, из грунта и камня, но в них пролегали извилистые металлические жилки, по-видимому, инородного происхождения, но органично вписывающиеся в общую структуру. Кроме того, стены были усыпаны сияющими кристаллами, что освещали путь тому, кто стал бы спускаться по ступеням.

Джейк почувствовал смятение Алзадара. Затем протосс жалобно сказал:

«Нет ли… Нет ли другого пути? Это запрещено…»

Розмари повернулась к нему.

– Единственная причина, по которой это место было для тебя запретным – решение Улрезажа, – процедила она. – А ты совершенно точно знаешь, что Улрезаж подсадил тебя на конкретно мерзкий наркотик, и ты уже наполовину поверил, что он лгал тебе. Если же это существо действительно тот, кем мы его считаем, то оно мерзко почти во всем, во что, по твоим словам, ты веришь. Ты – тамплиер. По крайней мере, когда-то был им. Так что пошли.

Джейк поморщился, но Розмари говорила правду, и это замечание заставило Алзадара замолчать. Джейк знал, что сила влияния Улрезажа на Сотворенных была велика, иначе протоссы никогда не последовали бы за ним. Но эта сила была чем-то большим, чем привязанность к наркотику. Улрезаж сыграл на самых потаенных страхах протоссов: их древних сомнениях в том, что они недостаточно хороши, древнем страхе оказаться брошенными. Джейк знал, как силен этот страх, поскольку испытал его, когда был одним из них. Рэмзи видел, как уходят зел-нага, и видел, что их уход сделал с протоссами.

Он поделился своими мыслями.

– Это древняя рана, – тихо сказал Джейк. – Благодаря Замаре я видел, как это случилось. Кхас указал путь – путь единства и доверия. Это достойно почтения, Алзадар. Доверяй нам – я знаю, ты можешь – и не позволь этому… этому чудовищу вселить в тебя сомнения. Протоссы Айура и темные тамплиеры питают одинаковое отвращение к тому, чем он является и что он совершил. Улрезаж нуждается в вас, в вашей помощи. Откажи ему в этом, и тем самым уже сможешь ослабить его.

Алзадар повернулся к нему. Джейк почувствовал, как его исследует очень проницательный и сильный разум. Он не предпринял попытки закрыть от него свои мысли.

«Так говорит Джейкоб, не Замара, – ответил он. – Откуда ты знаешь, что именно нужно сказать, терран?»

Джейк печально улыбнулся.

– Потому что… Может быть, я знаю вас лучше, чем вы сами. И, возможно, именно за это знание я погибну.

Джейк ощутил, что Алзадар вздрогнул. Затем он кивнул и сказал:

«Я… пойду».

Джейк никогда не думал слишком много ни о самой возможности смерти, ни о том, как это может случиться. Когда он размышлял об этом – а подобные сокровенные разговоры возникали глубокой ночью, в кругу близких товарищей, иногда приправленные алкоголем сверх меры, – он всегда говорил, что не хотел бы знать. Джейк подумал, узнай он, что смерть близко, то зациклился бы на этом и для всего остального был бы потерян.