В эти последние часы я не испытываю никаких сожалений.Таламаска, в которой я провел много лет, приобретая знания и защищая невинных,стала для меня смыслом жизни. Я люблю вас, мои братья и сестры. Помните меня,но не мою слабость, грехи или безрассудства – помните, что я любил вас.

И еще. Позволь мне рассказать, что произошло всего лишьнесколько минут назад, – это весьма странно, но интересно.

Я снова видел Рёмера, моего дорогого Рёмера, первого главунашего ордена, которого я знал и любил. Он показался мне удивительно молодым ипрекрасным. От радости я расплакался и не хотел, чтобы его образ исчез.

«Раз уж так случилось, – подумал я, – стоитпродолжить игру, ведь он рожден моим сознанием, а потому я имею на это право.Сам дьявол не знает что творит». И я обратился к Рёмеру со словами: «Мойдорогой Рёмер, ты даже не представляешь, как я по тебе соскучился. Где ты был,что узнал?»

И вот я вижу, как ко мне приближается статная, ладная фигураРёмера, и понимаю, что никто другой ее не видит, потому что все поглядывают наменя как на сумасшедшего, который бормочет что-то себе под нос. Но мне всеравно. «Садись, Рёмер, выпей со мной», – прошу я.

Мой любимый учитель садится, облокачивается на стол и вдругначинает говорить мне гадкие непристойности. Да-да, ты, наверное, в жизни неслышал такого сквернословия, с каким он рассказывал мне, что готов сорвать сменя одежду прямо здесь, в трактире, и доставить мне удовольствие, что емувсегда хотелось этого, когда я был мальчишкой, и что он таки удовлетворял своижелания: по ночам приходил ко мне в комнату и позволял другим смотреть, а послесмеялся.

Я, должно быть, окаменел, глядя в лицо этому монстру,который с улыбкой Рёмера нашептывал мне все эти мерзости, словно старыйсводник.

Потом наконец губы этой твари перестают шевелиться, а ротрастягивается все больше и больше, язык становится огромным, черным иблестящим, как спина у кита.

И тогда я словно во сне тянусь за пером, макаю его вчернильницу и начинаю записывать то, что ты прочел выше, а призрак исчезает.

Но знаешь ли ты, что он сделал, Стефан? Он вывернул моесознание наизнанку. Позволь поделиться с тобой тайной. Разумеется, мой дорогойРёмер никогда не позволял себе со мной подобных вольностей! Но сам я когда-томечтал, чтобы он так и поступил! А дьявол вытянул из меня, что мальчишкой ялежал в своей постели, мечтая: вдруг Рёмер войдет, откинет одеяло и ляжетрядом. Я грезил о таких вещах!

Если бы еще в прошлом году ты спросил, возникали ли в моейголове подобные мысли, я бы все отрицал, но при этом солгал бы тебе, а дьяволнапомнил мне о прошлом. Следует ли мне поблагодарить его за это?

Может быть, он сумеет вернуть и мою мать – тогда мы с нейусядемся возле кухонного очага и еще раз споем.

А теперь мне пора в путь. Солнце в зените. Призракапоблизости не видно. Прежде чем отправиться в Мэй-Фейр, я доверю это посланиенашему агенту, если, конечно, меня не остановят по дороге местные стражники ине швырнут в тюрьму. Я действительно похож сейчас на сумасшедшего бродягу.Шарлотта поможет мне. Шарлотта обуздает демона.

Вот и все, что я хотел сообщить.

Петир.

Примечание архивариуса:

Это последнее письмо, полученное от Петира ван Абеля.

О Смерти Петира ван Абеля

Краткое содержание двадцати трех писем и нескольких отчетов(см. опись)

Две недели спустя после получения последнего письма Петираиз Порт-о-Пренс от голландского торговца Яна ван Клаузена пришло сообщение, чтоПетир мертв. Послание торговца датировано всего лишь днем позже. Тело Петираобнаружили через каких-то двенадцать часов после того, как он нанял лошадь вплатной конюшне и выехал из Порт-о-Пренс.

Местные власти решили, что Петир стал жертвой разбоя надороге: возможно, натолкнулся ранним утром на шайку сбежавших рабов, которыевновь собрались на кладбище, где всего лишь за день или два до того был учиненполный разгром. Первое осквернение вызвало большие волнения среди местныхрабов, которые, к смятению своих хозяев, противились участию в восстановлениипорядка на этом участке, и он по-прежнему находился в состоянии хаоса изапустения, когда произошло нападение на Петира.

Петир, по всей видимости, был избит и загнан в большойкирпичный склеп, где погиб под обломками, когда на склеп упало дерево. Петираоткопали – судя по позе, он пытался выбраться наружу. На левой руке трупа нехватало двух пальцев, но их так и не нашли.

Виновных в осквернении могил и в убийстве тоже необнаружили. Загадка смерти Петира ван Абеля казалась тем более неразрешимой,что деньги, золотые часы и бумаги остались при нем.

Останки Петира отыскали довольно быстро благодаря тому, чтона кладбище проводились восстановительные работы. Несмотря на обширные раны наголове, Петира уверенно опознали ван Клаузен, я также Шарлотта Фонтене, котораяприехала в Порт-о-Пренс, как только услышала о несчастье, и была настолькопотрясена этой смертью, что от горя слегла в постель.

Ван Клаузен вернул личные вещи Петира в Обитель и по приказуордена предпринял дальнейшее расследование причин его гибели.

В архиве содержится не только переписка с ван Клаузеном, нои свидетельства нескольких священников колонии, а также других лиц.

По большому счету ничего важного выяснить не удалось, кромеразве только того факта, что в последние сутки, проведенные Петиром в Порт-о-Пренс,он, по мнению очевидцев, вел себя как безумный и без конца напоминал онеобходимости в случае его смерти отправить письма в Амстердам и поставить визвестность Обитель.

Несколько раз упоминается, что его видели в компаниистранного темноволосого молодого человека, с которым он вел долгие беседы.

Трудно сказать, как следует трактовать подобные заявления.Далее в досье содержатся более подробные сведения о Лэшере и его способностях.Достаточно напомнить здесь, что люди видели Лэшера с Петиром и приняли его зачеловека.

Действуя через Яна ван Клаузена, Стефан Франк написалШарлотте Фонтене таким образом, чтобы содержание его послания осталось тайнойдля любого непосвященного. Он рассказал о последних часах жизни Петира и умолялее обратить внимание на предостережения Петира.

Никакого ответа не последовало.

Осквернение могил, а также убийство Петира привели к тому,что кладбище забросили. Никаких захоронений там больше не производилось, анекоторые тела были перенесены в другое место. Даже сто лет спустя это местоназывали проклятым.

Последние письма Петира ван Абеля еще не достиглиАмстердама, когда Александр объявил другим членам ордена о его смерти. Онпопросил, чтобы портрет Деборы Мэйфейр кисти Рембрандта сняли со стены.