Лично на меня места захоронения всегда наводили страх;и теперь, разгадав замысел призрака, я оцепенел и покрылся потом от однойтолько мысли, что должен пройти по мосту и миновать кладбище. На моих глазахдеревья над могилами принялись раскачиваться, шум от варварского разбоястановился все сильнее, а я застыл, не в силах сделать первый шаг.

Но оставаться на месте было глупо. Я заставил себяприблизиться к мосту. И тут я увидел разоренные могилы, гробы, вырванные измягкой сырой земли, тела, выползавшие из ям… Нет, скорее, их оттуда вытягивали– ведь это были мертвецы… Ну конечно, мертвецы, а он управлял ими какмарионетками!

– Беги, Петир! – вскричал я, силясь подчинитьсясобственному приказу.

Я мгновенно пересек мост, однако они медленно продвигались кберегу с обеих сторон. Я слышал, как под их стопами проваливаются сгнившиекрышки гробов. Иллюзия, трюкачество, снова и снова повторял я себе, но, когдапервый из этих жутких трупов ступил на мою тропу, я заверещал, как перепуганнаяженщина: «Прочь от меня!» Не в силах отмахнуться от гнилостных рук, которымитот молотил воздух передо мной, просто отступая под его напором, я наткнулсяспиной на другой такой же полуистлевший труп и в конце концов рухнул на колени.

Я молился, Стефан. Я громко призывал на помощь дух моегоотца и Рёмера Франца. Мертвецы теперь окружили и толкали меня со всех сторон,вонь стояла невыносимая – кого-то из них похоронили совсем недавно, другиеуспели наполовину разложиться, а от третьих пахло уже только землей.

Омерзительная слизь текла по моим рукам и волосам, заставляясодрогаться от отвращения.

В эту минуту я отчетливо услышал голос и мгновенно узнал его– со мной заговорил Рёмер:

– Петир, они мертвы! Они словно плоды, упавшие на землюв саду. Поднимайся и оттолкни их от себя – их уже нельзя оскорбить!

Воспрянув духом, я так и сделал.

Я снова побежал, распихивая в стороны мертвые тела,перепрыгивая через них, и, с трудом удерживаясь, чтобы не упасть, неуклонномчался вперед. Наконец я сорвал с себя сюртук и принялся размахивать им. Ониоказались слабыми и долго не продержались – я отбился сюртуком и покинулкладбище. Пришлось опять опуститься на колени, чтобы отдохнуть.

До меня все еще доносился шум их шаркающих шагов.

Оглянувшись, я увидел легион жутких мертвых тел, которые,словно кто-то дергал их за веревочки, по-прежнему пытались догнать меня.

Вскочив на ноги, я снова продолжил путь; сюртук пришлосьнести в руке, он был весь в мерзкой грязи после драки, а свою шляпу, своюдрагоценную шляпу я потерял. Через несколько минут я оставил мертвецов далекопозади. Думаю, что и призрак в конце концов бросил их на дороге.

Я передвигался с трудом, ноги и грудь болели от напряжения,рукава рубахи после битвы с мертвецами покрылись пятнами. К волосам присталикуски полусгнившей плоти. Ботинки тоже были заляпаны ею. Зловоние преследоваломеня всю дорогу до Порт-о-Пренс. Однако вокруг было тихо и спокойно. Призракотдыхал! Он истощил свои силы. Так что мне было не ко времени беспокоиться озапахах и одежде – лучше поторопиться.

В своем безумии я обратился к Рёмеру:

– Что мне делать, Рёмер? Ты ведь знаешь, призрак будетгоняться за мной по всему свету.

Но ответа не последовало, и я даже решил, что прежде голослишь почудился мне. К тому же, если я начну долго и сосредоточенно думать ободном человеке, призрак может заговорить его голосом и тем самым окончательносвести меня сума.

Ничто не нарушало тишину. Небо начало светлеть. Позади меняпо дороге загрохотали телеги, справа и слева начали пробуждаться поля.Поднявшись на холм, я увидел перед собой город и облегченно вздохнул.

Меня догнала повозка, небольшая шаткая деревянная колымага,нагруженная фруктами и овощами для рынка; ею управляли два довольно-такисветлокожих мулата. Остановив лошадь, они удивленно уставились на меня, итогда, прибегнув к своему лучшему французскому, я попросил их о помощи,пообещав благословение Господне, если они мне не откажут. Тут я вспомнил, что уменя есть деньги, вернее, когда-то были, и, вывернув карманы, нашел нескольколивров, которые они приняли с благодарностью. Я взобрался на задок телеги.

Привалившись спиной к огромной горе из овощей и фруктов, язаснул. Телега раскачивалась и подпрыгивала, меня бросало из стороны в сторону,но мне казалось, будто я еду в роскошной карете.

Во сне я вновь оказался дома, в Амстердаме. Почувствовав прикосновениечьих-то мягких пальцев, нежно похлопывавших по моей левой руке, я поднялправую, чтобы ответить столь же ласковым жестом, открыл глаза и повернулголову… И вдруг увидел перед собой обгоревшее, обугленное тело Деборы, лысуюсморщенную голову с живыми голубыми глазами и опаленные губы, оскаленные вулыбке.

Я так громко закричал, что перепугал и возниц, и лошадь. Ноэто уже не имело значения, ибо я свалился на дорогу, а лошадь рванулась впередтак, что мулаты не могли с ней справиться, и вскоре повозка скрылась за холмом.

Я сидел, скрестив ноги, в пыли и рыдал, приговаривая:

– Проклятый призрак! Что тебе от меня надобно? Скажи!Почему бы тебе не убить меня?! Ведь это тебе по силам, если ты можешь творитьподобное!

Ответа не было. Но я знал, что призрак рядом. Подняв голову,я увидел его, и на этот раз не в ужасном обличье. Передо мной снова предсталтемноволосый красивый мужчина в кожаной короткой куртке, который являлся мнеуже дважды.

Освещенный солнцем, он сидел на ограде, тянувшейся вдолькрая дороги, и казался вполне настоящим, из плоти и крови. Словно погрузившисьв глубокие раздумья, ибо лицо его мало что выражало, этот мужчина вперил в менявнимательный взгляд.

А я в свою очередь пристально, изучающе вглядывался в него,словно мне нечего было опасаться. В эту минуту я понял нечто чрезвычайноважное.

Обгорелое тело Деборы было иллюзией! Он вырвал этот образ изглубин моего сознания и оживил. Такой же иллюзией был и мой двойник –совершенной иллюзией, словно отражение в зеркале. И сила того демона, которыйпреследовал меня и с которым я боролся, – тоже не более чем иллюзия.

А вот мертвецы были настоящими – всего лишь мертвые тела, иничего больше.

Однако человека на заборе никак нельзя было назватьиллюзией. Призрак воплотился в нечто вполне реальное.

– Да, – подтвердил он, и снова его губы нешевельнулись. Я даже знаю почему: он пока не мог заставить их двигаться. –Но скоро смогу, – добавил он. – Смогу.