Когда Эмбер была несчастна, она ограничивала себя в еде. В конце первого курса колледжа она вообще прекратила есть, что закончилось для нее сердечным приступом и несколькими месяцами, проведенными в больнице. Я помню, как сидел вместе с Брайантами за их обеденным столом, изнывая от желания схватить ложку, зачерпнуть щедро сдобренное маслом картофельное пюре и силком затолкать его в рот Эмбер. В то время я не понимал, почему она отказывается есть. Я не понимал, что анорексия вовсе не простое пищевое расстройство, но в большей степени отчаянное желание держать свою жизнь под контролем.

Теперь я каждый день раздумывал над тем, чтобы позвонить Эмбер или написать ей сообщение. Я был уверен, что стоит нам поговорить, и мы найдем способ разрешить эту ситуацию и вернуться к прежним отношениям. Несмотря на предложение Мейсона, я так и не стал обращаться к адвокату. Я опасался, что если сделаю это, то услышу от него что-нибудь неприятное, касающееся моего положения, и мой уровень тревожности повысится еще сильнее. Пульс и так постоянно подскакивал до небес, а когда я измерил кровяное давление, то был шокирован результатом. Если бы это был не я, а один из моих пациентов, я сразу же отправил бы его в больницу, чтобы там ему оказали немедленную помощь.

Я как раз размышлял над этим одним солнечным августовским вечером, когда мы с Мейсоном припарковались у здания, где девочка-подросток, по-видимому, проглотила неизвестное количество наркотиков своей мамаши. Я уже совершил в этот день обязательную пятимильную пробежку, но все равно мою грудь сдавливало от боли при каждом вздохе, а пульс был совершенно неконтролируемым. Я обещал Мейсону, что разберусь с этим, но чем больше я старался сделать это, тем сильнее демон-разрушитель запускал свои когти в мой мозг, не намереваясь сдаваться.

— Слушай, — сказал я, когда мы поднимались по лестнице на третий этаж. — Может, выпьем пива завтра утром? Или позавтракаем?

В прошлом мы частенько проводили вместе с Мейсоном выходные дни. Но после происшествия с Эмбер мои отношения с напарником изменились. Мы по-прежнему слаженно работали друг с другом, но на этом все и заканчивалось. Он больше не приглашал меня поужинать с Джией, мы не обменивались шутками по поводу коллег или нашего босса — мы говорили только о работе. Мне не хватало былого дружеского общения, и я уже сожалел о том, что рассказал ему о случившемся на вечеринке. Кроме Эмбер у меня было мало близких друзей, так что я очень хотел найти способ вернуть наши с Мейсоном отношения. Я не мог потерять их обоих.

— Я не могу, — сказал Мейсон, не оборачиваясь, — извини.

Он не дал никаких объяснений. Но ему и не нужно было. Жаркая волна стыда прокатилась по моему телу. Я понял, что Мейсон, которого я так уважал и с чьим мнением считался, верил, что то, в чем меня обвинила Эмбер, было правдой.

— Спорим, что у мамаши были рецепты на эти лекарства? — спросил Мейсон, меняя тему.

— Я даже не хочу думать об этом, — сказал я. Слишком часто нам приходилось сталкиваться с такими случаями, когда родители оставляли опасные лекарства, законно выписанные или нет, в пределах досягаемости детей. И слишком часто это заканчивалось смертельной передозировкой.

Не обращая внимания на любопытные взгляды соседей, которые высунулись из окон и дверей при звуках сирены, Мейсон забарабанил в дверь по адресу, который нам дали. Нам открыла женщина, одетая лишь в белую футболку, едва доходившую до середины бедер. Ее костлявое тело и рябое лицо были характерными для тех, кто злоупотреблял наркотиками. А по своему опыту я знал, что, если человек выглядел как наркоман, он им и являлся.

«А как выглядят насильники»? — внезапно подумал я. Я помнил ощущение, которое испытывал, находясь внутри Эмбер, помнил, как ее обнаженное тело касалось моего. Все это было так живо в моей памяти, словно произошло всего несколько часов назад. Я услышал голос отца: «Я думаю, что ты готов сделать что угодно, лишь бы залезть под юбку к твоей распрекрасной Эмбер». Был ли он прав? Готов ли я был на все, лишь бы заполучить ее? Даже на то, чтобы взять ее силой после того, как она попросила меня остановиться. По моему телу пробежала дрожь ужаса. Если кто-нибудь посмотрит на меня сейчас, увидит ли он во мне насильника?

— Пожалуйста, поторопитесь, — сказала женщина, возвращая меня к действительности. Она потащила нас в квартиру. — Вы должны помочь ей!

— Где она? — спросил я.

Я быстро огляделся по сторонам в маленькой гостиной в поисках девочки, надеясь, что мы успели вовремя и сможем спасти ее. В комнате пахло застарелыми сигаретными окурками, и на кофейном столике я заметил переполненную пепельницу. Рядом стояли две пустые бутылки из-под вина. В комнате царил хаос, повсюду валялись коробки из-под пиццы, и это был плохой знак.

— Сюда, — сказала женщина.

Мейсон и я поспешили за ней по узкому короткому коридору и вошли в комнатушку, где пол был усыпан пустыми банками от диетической содовой и повсюду лежало грязное белье. На стенах висели плакаты с изображением музыкальных групп, о которых я никогда не слышал. Девушка лежала по диагонали на кровати, руки ее были закинуты над головой, а ноги раздвинуты. Она была такой же худой, как и ее мать, с такими же черными, только чистыми, волосами, и на ней были надеты пижамные брюки и плотно обтягивающая белая футболка. На мгновение она напомнила мне Эмбер в тот день, когда я нашел ее лежавшей без сознания на полу в своей спальне, и я с трудом заставил себя дышать ровно. Черт побери, Хикс! Не отвлекайся! Глаза девушки были закрыты, а губы слегка посинели, но мне показалось, что я увидел, как ее грудь приподнимается от дыхания.

— Как ее зовут? — произнес я, садясь на край кровати рядом с девушкой и приложив руку к ее шее в надежде нащупать пульс. — Сколько ей лет?

— Дакота, — всхлипнула женщина. — Ей пятнадцать. С ней все будет в порядке? Она дышит?

— Какие таблетки она приняла? — спросил Мейсон у женщины.

Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами, и я понял, что она боится ответить. Боится попасть в беду из-за того, что у нее хранились в доме наркотики без рецепта. Мейсон положил руку ей на плечо и нежно сжал его.

— Нам все равно, как вы достали эти лекарства, — тихо и спокойно заверил Мейсон, чтобы она поверила ему. — Нам просто нужно выяснить это, чтобы врачи знали, какую помощь ей нужно оказать. Итак?

Женщина несколько раз вздохнула, потом медленно кивнула.

— Окси, — прошептала она. — И, может быть, немного валиума. Они лежали вместе в сумочке.

Мейсон бросил на меня короткий понимающий взгляд.

— Она дышит, но еле-еле, — сказал я.

Я приподнял веко девушки, чтобы проверить реакцию зрачков, а Мейсон в это время сосредоточил внимание на матери.

— Вы знаете, в какой дозировке были эти таблетки? И сколько она выпила их?

— Я не знаю, — всхлипнула женщина, прижимая ладони к голове. — Не знаю! Не знаю! — Рыдания сотрясали ее тело. — Пожалуйста, спасите ее!