вела себя как Марианна Дэшвуд[15]. Это было крайне унизительно.

Зейн не удержался и взял ее за руку.

– У нее в итоге сложилось прекрасно.

– Да, но не сразу. У меня тоже. Мужчина, за которого я вышла замуж, требовал, чтобы я постоянно была с ним. Если я тратила время на работу, на общение с матерью, на друзей, то, значит, лишала его внимания. Если не соглашалась с ним, то подвергала сомнению авторитет. Показывала, что совсем его не люблю. Если занималась чем-то без него – значит, предавала мужа.

«Какая я все-таки была дура, – подумалось Дарби. – Тупая и непроходимая».

– Однажды я прихожу с работы, и он с порога начинает меня оскорблять. Сперва словами. Даже обвинил в том, что я закрутила роман с одним из своих работников – парнем, который был безнадежно женат и имел двоих детей. Я сделала большую ошибку – посмеялась над ним. Тогда он накинулся на меня с кулаками.

Дарби надолго замолчала, глядя на озеро, прежде чем собралась с силами закончить рассказ.

– На сей раз он не осторожничал. Первым же ударом сломал нос, потом бил, не переставая. Ты даже не представляешь, каково это, когда тебя избивают до полусмерти. Не знаешь, куда деться, не можешь бежать. Он лупил меня, рвал на мне одежду, орал, чтобы не смела закрываться. В какой-то момент мы, кажется, опрокинули лампу, потому что она попалась под руку, я схватила ее и огрела мужа по голове. Потом выбежала на улицу. Слава богу, соседи были дома. Я бежала и звала на помощь. Даже не видела, куда, собственно, бегу. Ко мне подошли люди. Не пустили его, когда он выскочил из дома. Кто-то вызвал полицию, те быстро приехали. Трент пытался выставить так, будто это я на него напала, но ничего не вышло. Я выдвинула обвинения, подала на развод, вернулась к матери. Та во всем поддержала меня. Он сумел найти хорошего адвоката, однако у меня были результаты освидетельствования, отчеты полиции и показания свидетелей. Ему дали от трех до пяти.

– Мало.

– Да, адвокат попался ушлый. Трент отсидел три года. Я получила судебный запрет, но тот не помог.

– Он снова пришел к тебе?

– Подстерег однажды вечером, когда я возвращалась из кино. На сей раз его ждал сюрприз. Я ходила на курсы самообороны и боевых искусств. Кунг-фу.

– Серьезно? Кунг-фу?!

– Чтоб мне сдохнуть. К тому времени я получила коричневый пояс. Поэтому ему сильно досталось. Правда, во многом потому, что он не ждал подвоха. Я вызвала полицию, его забрали. Дали еще два года.

– Мало.

– Увы. Когда у него закончился срок, мы с мамой заговорили о переезде, но мне ужасно не хотелось покидать город. У нас там был дом, работа, а Трент к тому времени, наверное, понял, что если снова ко мне сунется, то сядет опять и надолго. Однако мать умерла, и оставаться уже не было смысла. Так я начала все с нуля.

Дарби допила пиво.

– Вот и вся моя история…

– Он больше не объявлялся?

– Я о нем не слышала. Не понимаю, откуда он мог узнать, где я, и зачем ему со мной связываться. Решила про него забыть.

– Ты была не первой его жертвой.

Дарби ткнула в сторону Зейна пальцем.

– Угадал. Немного покопавшись, мы выяснили, что до меня он избил еще двух девушек. Несильно – но сам факт. Мораль истории такова: не позволяй симпатичному парню с крутым именем охмурить тебя и заставить выйти замуж. Хотя мой брак реально продлился всего три месяца, так что он, наверное, не считается.

– Ты можешь вовсе его аннулировать. Я знаю одного толкового адвоката, который все организует.

– Подумаю, только мне кажется, оно того не стоит. Все осталось в прошлом.

«Кое-кто тоже перевернул страницу», – подумал Зейн. Однако он знал, что ее содержимое никуда не делось. Оно осталось навеки в душе. До самой смерти.

– Ты голодная?

– И снова неожиданный поворот темы. Возможно. А что у тебя есть?

– В морозилке лежит пицца.

– Вкуснятина. С пиццей я, пожалуй, готова выпить и вторую половинку пива.

– Тогда идем.

– Только я разуюсь и умоюсь в туалете.

– Окей. – Зейн встал, пока Дарби возилась с ботинками. – И все-таки… кунг-фу?

– Уже черный пояс. Второй степени. Носки я тоже сниму. Они воняют.

– Дарби, ты очень интересная женщина.

– А ты симпатичный парень с крутым именем, так что не смей охмурять меня и тащить замуж.

– Хорошо, буду иметь в виду.

Зейн открыл дверь, и Дарби босиком вошла в дом.

Ногти на ногах у нее были выкрашены темно-зеленым лаком точно такого же цвета, как и татуировка.

Это кое-что ему напомнило.

– А что за история с тату?

– О, тату… – Дарби потерла знак бесконечности рукой. – Я сделала ее в тот день, когда Тренту вынесли приговор. Типа, жизнь продолжается. Мама любила говорить, что не важно, хорошо обстоят дела или не очень: все идет своим чередом. – Она огляделась и заметила вслух: – Ты обставил комнаты.

– Да, изредка покупаю то одно, то другое.

– Красиво.

Дарби указала на картину над камином.

Там было изображено озеро на рассвете: туманное и таинственное, черпающее краски в цветущем восточном небе.

– Да, мне тоже сразу глянулась. Художник из местных.

– Ловко поймал момент. Я думала, ты из тех парней, которые первым делом вешают гигантский телек.

– Он тоже есть, но в другой комнате.

– Здорово смотрится, Уокер. Правда. Ну что, привык? Чувствуешь себя как дома? – спросила Дарби по дороге на кухню.

– Да. А ты?

– Я сейчас занята внешней отделкой. Интерьер тоже не мешало бы сменить, но потом, зимой, когда будет меньше работы. Или когда начнутся дожди.

Зейн достал из морозилки пиццу.

– Пепперони пойдет?

– Пепперони – лучшее, что придумали в мире. – Пока он разогревал духовку, Дарби забралась на табурет. – Приятно смотреть, как симпатичный парень с крутым именем хозяйничает возле плиты.

– Ха, видела бы ты, как мастерски я делаю бутерброды с арахисовым маслом. – Зейн достал пиво и отлил половину в новый стакан. – Значит, ты и внутренней отделкой занимаешься сама?

– Там в основном косметический ремонт. Почти везде жуткие обои. Их надо снять, выровнять стены и покрасить. Время от времени занимаюсь по мелочам. Меня, кстати, вдохновила твоя кухня.

– Правда?

– Ага, стеклянные фасады. У меня ящики – тот еще кошмар. Очень страшные. Потом их заменю. Сперва хотела покрасить, но затем увидела твои фасады и сняла дверцы. В конце концов, что мне прятать? Покрою лаком, куплю красивые тарелки со стаканами. И все. Разве что нижние ящики отшлифую.

Дарби потягивала пиво,