Итак, за пару лет руководства фондом у меня не было ни одного убыточного квартала. Я получала свои двадцать процентов прибыли, имея возможность работать из дома и заботиться о маленьких детях. За это время у меня была только одна серьезная стычка с мужчиной-шовинистом. Однажды он позвонил мне с претензиями и, услышав, что рядом со мной капризничают дети, стал кричать в трубку, что мне больше подойдет руководить школьной распродажей домашней выпечки, чем хедж-фондом. Я придерживалась политики «увольнения» одного раздражающего клиента в квартал, отсылая ему назад его деньги. Поэтому немедленно рассчиталась с ним, а он потом умолял взять его обратно. Но я слишком много вкладывала в свою работу, чтобы зарабатывать деньги для человека, который мне не нравился. И я ему отказала.

На Уолл-стрит мужской шовинизм – обычное дело, но мне часто удавалось использовать его для своей выгоды. Многие видели во мне миниатюрную хорошенькую блондинку и не контролировали, что говорят в моем присутствии. Так я узнавала много инсайдерской информации, не предназначенной для чужих ушей. Однажды я даже разоблачила мошенничество, совершенное генеральным директором и другими высокопоставленными менеджерами компании, торгующей своими акциями на Нью-Йоркской фондовой бирже. Сначала на меня подали в суд за клевету (об этом даже писали в Forbes), но после доказательства их вины публично извинились. Как мне удалось вычислить мошенников? Благодаря двум вещам: умению разговорить мужчин по телефону… и математике. Так вот, парни! Маленькая блондиночка вас сделала!

А потом мне предложили крутейшую работу – пост исполнительного вице-президента по стратегическому планированию в восхитительной новой компании, телекоммуникационном стартапе. При этом я продолжала руководить своим хедж-фондом.

Это была компания с огромным потенциалом. Когда я к ней присоединилась, денег у ребят не было, но благодаря моей репутации меткого стрелка на Уолл-стрит нашелся хедж-фонд, который был готов инвестировать в компанию шесть миллионов долларов при условии, что я буду в составе ее менеджмента.

Все выглядело оптимистично! Именно мое присутствие привело к решающему вливанию денег. В следующие два года я стала важнейшим членом команды, мы заработали десятки миллионов долларов, и компания росла как на дрожжах.

Самая крупная сделка с моим участием – это сбор инвестиций на 225 миллионов долларов. Встречи с инвестиционными банкирами проходили по всей стране. Это было такое роуд-шоу на частных самолетах из города в город. Лимузины встречали нас прямо у трапов самолетов и тут же увозили на очередную встречу. Иногда мы встречались с инвесторами в двух разных городах и двух разных штатах в один и тот же день.

Мне казалось, что я достигла вершины – единственная женщина в самолете и незаменимый член команды, которая успешно провела роуд-шоу и собрала 225 миллионов долларов для бизнеса.

Через пару дней мы вернулись в свой офис и праздновали победу. Потом, выражая свою благодарность нам за успешное завершение сделки, инвестиционные банкиры вручили нам подарки. Генеральный, главный оперативный директор и вице-президент получили каждый по ящику с шампанским «Дом Периньон». Обожаю шампанское!

Угадаете, что получила я?

Вазу с цветами.

Мы склонились друг к другу в библиотеке, приглушенно споря.

– Да ты просто не можешь, и все! Вот почему! – горячился мой бойфренд.

– Потому что я несмешная? И только-то? Меня все равно можно как минимум допустить до прослушивания. Или это тоже против правил?

– Послушай, это чисто мужская группа комиков, – объяснял он. – Ты – девушка. Никто не станет менять ради тебя правила. Она существует уже более пятидесяти лет, и в ней есть только одно требование помимо чувства юмора. Ты не можешь пройти прослушивание, потому что у тебя нет…

– Мужского органа, который называется чувство юмора? – перебила я, а потом, пыхтя, собрала свои книги и ушла на прослушивание, где меня завернули прямо с порога.

Мой бойфренд Хауи был членом «Клуба маски и парика», чисто мужской группы комиков Пенсильванского университета. Я завидовала, как и все неудачники. Пар валил у меня из ушей, когда мы с ним встретились позже в тот же вечер.

– Почему ты не хочешь вступить в женскую группу комиков?

– У них маленькая аудитория.

– Может быть, дело в том, что они не такие смешные, как парни?

Ну все, хватит! Я вступила в женскую камеди-группу, полная решимости покорить аудиторию. Но, когда состоялось наше весеннее выступление, я осознала неприятную истину. Парень, играющий старуху, это смешно: мужской голос, превращенный в тонкий, писклявый фальцет, висящие мешком накладные груди, которые «она» обматывает вокруг пояса, лязгая вставными зубами на своего зятя. А девчонка, играющая старого деда… ну, просто не настолько интересна. Может быть, Хауи прав?

В следующем сентябре я стянула волосы в высокий конский хвост и затолкала под беретку в стиле «милитари» (а-ля Феррис Бьюллер – в конце концов, на дворе были восьмидесятые!), натянула фланелевую рубашку, джинсы и парусиновый пиджак и дополнила все это парой черных кед. Потренировала походку перед зеркалом в комнате общаги. Я выглядела как настоящий пацан. Оставалась только одна задача – быть смешным пацаном.

Хауи за это время получил повышение в клубе и стал «главным виггером»[20] (я не шучу!), но он не мог присутствовать на предварительном прослушивании, так что это было мне на руку. Я испустила вздох облегчения, когда меня впустили в зал в моем костюме «мальчика на побегушках». Я читала конкурсный текст с листа, иронически играя роль «подружки» на неудачном первом свидании. Я была девчонкой, игравшей парня, игравшего девчонку! Что ж, я оказалась в неплохой компании. Еще Шекспир создавал всевозможных персонажей, которые маскировались под представителей противоположного пола, не говоря уже о Жанне д’Арк и Йентле.

Я их сразила! Три парня в жюри надрывали животы от смеха. Подавая заявление на кастинг, я назвалась Деннисом. «Этот парнишка Деннис смешной до колик!» – тихонько сказал один из членов жюри другому, когда я выходила из зала, и, только закрыв за собой дверь, я сообразила, что они говорили обо мне!

Я получила приглашение на повторное прослушивание. Теперь я уже нервничала всерьез, поскольку там должен был присутствовать Хауи, и я думала, что он взбесится, узнав меня. Или, того хуже, подумает, что я намерена подорвать священную систему клуба – что я, собственно, и делала.