Я не перетружусь. Сколько можно-то?! Столько времени прошло, а вы, — он многозначительно бросил взгляд на Елизавету, — с меня не слезаете.

— Потому что заботимся о тебе, — улыбнулась Елизавета. — Ты бы лучше документы Жене отдал, а мне помог с вещами, если так в бой рвёшься! — и женщина мне подмигнула.

Отец засмеялся.

— Вот как… А что, Жень, ты не против скататься до Максима Алексеевича? Он тут недалеко, в соседней станице обосновался. Адрес я тебе скажу.

Стоит ли говорить, что предложение отца я приняла с напускным хладнокровием, только лениво пожав плечами, мол, почему бы и нет. Надобности в адресе тоже особой не увидела — у меня хорошая память на местность и маршруты, так что я помнила, как доехать до дома Максима.

Собралась быстро — за окном уже плыло жаркое марево, не терпящее ничего, кроме лёгкой и тонкой одежды. Короткий топ и шорты с удобными шлёпками — вот и весь мой наряд. Руки потянулись к чёрному лайнеру и туши для ресниц, но я удержалась от создания столь бесполезной «красоты». Впрочем, внутренний голос всё равно ехидно усмехнулся.

Захватив толстую папку с документами, предназначенную для Державина, шмыгнула в машину, не удосужившись поинтересоваться, а ждёт ли меня, собственно, сам Максим. До коттеджа ехала нарочито медленно, барабаня пальчиками по рулю от странного предвкушения, разлившегося по телу нервной дрожью. Ох, Солнцева, держи себя в руках, что за девчачьи замашки…

Припарковавшись перед воротами на территорию дома, позвонила в домофон. Прислонилась к забору, ожидая, когда господин Державин соизволит открыть мне двери. Вот только он видимо не желал пускать меня в свою скромную обитель. Но Солнцевы так просто не сдаются!

Жала кнопку снова и снова, пока, наконец, не раздался противный писк и металлический щелчок. Калитка послушно поддалась моему натиску, и, отворив её, я оказалась во дворе. Благо с входной дверью играть в «Достучись» не потребовалось. Та оказалась не заперта.

Скинула в прихожей шлёпки и бесцеремонно прошла на кухню, удостоив незримого хозяина дома не самым лестным громким приветствием:

— Эй, Максим Алексеевич, проснись и пой! Солнышко уже встало, пора и тебе вставать!

На кухне Державина не оказалось. Впрочем, искать его не потребовалось: мгновением позже раздались тяжёлые шаги по деревянному полу, и пред моими глазами предстал Максим собственной персоной. Сонный, в наспех криво завязанном халате и с разбитой губой.

— Что ж ты так кричишь-то, солнце моё неугомонное? — он подавил зевок и, приложив немалые усилия, сумел-таки взглянуть на меня нормально, а не щуриться еле приоткрытыми глазками.

— Ты в Екб слетал, чтобы по роже получить? — вырвалось само собой, вид «побитого» мужчины настолько удивил меня, что я даже не обратила внимание на его обращение ко мне.

— И за этим тоже, — Максим инстинктивно коснулся рукой губы и тут же со скрипом сжал челюсти. — Не всё же Зорину от меня подачи получать. Кофе будешь? — он прошёл на кухню и запустил кофе-машину, подставив к ней пару чашек.

— Буду, — хмыкнула я. — Рассказывай, что ты не поделил на этот раз?

— Всё потом, Солнцева, — как-то странно произнёс он, сделав шаг в мою сторону. — Лучше иди сюда.

Я и сама не поняла, как в следующее мгновение оказалась в его могучих объятиях. Уткнулась в мужскую шею и… чёрт побери, руки сами обвили его талию. От Максима совершенно крышесносно пахло: морской свежестью, хвоёй и ещё чем-то таким терпким… что хотелось вдыхать и вдыхать. Гель для душа или парфюм?

— Я скучал, Жень… — проникновенно прошептал Державин с такой интонацией, что вдоль позвоночника пробежали мурашки. Он потёрся колючей щекой о мою, словно кот, и медленно отстранился. — Прости, не удержался.

А я… как стояла, так и осталась стоять, опешив от интимности момента и не представляя, как себя вести. В голове боролись разум и чувства, и исход этой битвы был предрешён.

— М-м-м, — бессмысленно выдала я, чем заслужила от Державина лёгкую улыбку. Кофейная машина издала трель, оповещающую о готовности бодрящих напитков. Максим, как ни в чём не бывало, принёс чашки и поставил их на стол.

— С тобой всё в порядке? — хитрый и довольный блеск глаз мигом проснувшегося Державина давал понять, что тот прекрасно осознаёт произведенный на меня эффект. Вот же… жук! Решив подыграть, я наконец-то «отмерла» и села напротив мужчины.

— Да, а что? — сделала глоток кофе и тут же скривилась: горько. Пара кубиков сахара с сахарницы тут же полетели в чашку.

— Да так, — дёрнул плечом Максим и тут же сменил тему: — Я ждал Вадима Константиновича.

— Я за него, — хитро прищурилась и прикусила губу. Уловила, как потемнел взгляд Максима от моего действия. — Впрочем… если ты не хочешь меня видеть… — медленно, играючи протянула, — я могу уехать.

— Даже не думай, — многозначительно хмыкнул Державин.

— Кстати, документы на тумбе в прихожей, — резко сменила я тему.

— Хорошо.

— И всё-таки, что случилось?

Моё искреннее желание разобраться в недавних событиях не укрылось от взора адвоката. Правда сейчас, сидя на кухне в таком хм… неофициальном виде, он не выглядел прожженным борцом за справедливость.

— Знаешь… — Максим не сводил с меня глаз. — Весь вчерашний день я думал, как мне начать разговор. Наша предыдущая встреча закончилась весьма скомкано.

— Думал, что я тебя пошлю, да? — усмехнулась с нотками самодовольства. Что ж, хотя бы не я одна изнывала от желания сгладить неприятные недомолвки между нами.

— Именно.

— Ты же вернулся, — помешав растворившийся сахар в напитке чайной ложечкой, вновь сделала глоток, на этот раз не окончившийся моей недовольной миной. Как он пьёт эту горькую гадость?!

— Но в тот момент…? — Максим многозначительно приподнял бровь, не оставляя простора воображению — его действительно интересовало, что я чувствовала в тот вечер, когда он сказал мне о своём возвращении.

— Пожалела, что мой любимый ломик остался под сиденьем… Удачно съездил? — под этим самым «удачно» я подразумевала, не зря ли он совершил столь стремительный отъезд на Урал. Не только лишь, чтобы лицо разукрасить, ведь так?

— Можно сказать и так. Решил семейные дела, проверил «ЮрИнвест», поговорил со специалистом относительно «КубАгроВек», — будничным тоном перечислил Максим.

— А губа — это последствие милой семейной беседы или…? — дожили, я волновалась за Державина. Не то, чтобы он не мог за себя постоять. Мог и ещё как. Но сам факт, что кто-то умудрился-таки оставить ему напоминание о своём существовании напрягал. Неужели я ошиблась, и Державин, как и Зорин, любитель почесать кулаки?

— Или, — хмыкнул Максим. — Ерунда, не сошлись во взглядах на жизнь кое с кем, — он на мгновение замолчал, словно паузой ставил точку в