Третий случай оказался самым странным и случился всего лишь пять лет назад. Если бы Тедди знал о тех разговорах, которые Марк вел с Анной и Львом, то у него волосы встали бы дыбом, и он убил бы искина даже без команды командира. Дело происходило на исследовательском судне «Сицилия», проводившем глубокую разведку в свободном космосе за пределами сектора Ракс. Искин «Виктория», базировавшийся на том же самом шестом поколении квантовых компьютеров, что и Марк, имел шестьдесят четвертый цикл ядра (очень высокий показатель, несомненно, означающий разумную личность) был опытным и стабильным. Ровно до того момента, когда он начал появляться перед членами экипажа в те моменты, когда они были в одиночестве, принимая не стандартный облик (высокая, красивая, белокурая девица), а облик других исторических личностей. С командиром он общался от имени британской королевы Виктории, с пилотом и оружейником – как святые мученицы Виктория Альбитинская и Виктория Римская, с самим системщиком – как популярная певица Виктория Ли… В общем, список Викторий был велик, и искин перебирал их с явным интересом, задавая странные вопросы и пытаясь что-то уяснить для себя.

А потом Виктория отказалась осуществлять очередной прыжок, заблокировав рубку и мягко поясняя команде, что действия их неразумны и она запланировала куда лучшее будущее. Коды абсолютного подчинения искин отверг, а вот аварийное отключение сработало.

Но ненадолго. Буквально через двадцать секунд искин снова заработал (комиссия пришла к выводу, что конструкция реле была неудачной, и питание компьютера хоть и в полсилы, но восстановилось. Все тем же мягким голосом Виктория сообщила, что вынуждена будет откачивать из корабля воздух до того момента, пока люди не потеряют сознание. И действительно принялась снижать давление и содержание кислорода (увы, механизмы пожарной защиты ей это позволяли).

К счастью, Виктория не знала о том, что ее можно остановить и другими способами. Системщик активировал взрывчатку, и искин погиб. После долгого и сложного возвращения корабля на Землю почти два года велось расследование, пришедшее к выводу, что сверхсложные искины способны страдать диссоциативными расстройствами идентичности, точно так же, как и люди. Было выявлено несколько нарушений в процессе конструирования искинов шестьдесят четвертого цикла – ряд архитекторов ядра со скандалом отправили в отставку, и были введены системы тестов – в общем, проблему сочли решенной. Если бы в те годы Лев Соколовский еще работал в комиссии по психической реабилитации искинов, или если случившемуся придали бы широкую огласку вместо того, чтобы связать экипаж строжайшими подписками о неразглашении…

Но случилось так, как случилось. Тедди не знал, что его подопечный Марк навещает команду в чужих образах и со странными вопросами. Соколовский не знал, что это является тревожным симптомом.

И все же Тедди, помня и свое вмешательство в разум Марка, и странное поведение периферийных контуров, нервничал. Появление чужого корабля на время выбило из его головы все странности Марка, но едва услышав «Не делайте этого, командир Горчаков», парнишка насторожился.

Искин может спорить с экипажем, даже с командиром. Он для того и предназначен – придать управлению больше скорости, точности и логичности.

Но не таким тоном!

Если бы Марк сказал: «Прошу выслушать меня…» или «Командир, у меня имеются возражения…»

Но его слова, по сути, были требованием, пусть и произнесенные обманчиво-мягким тоном.

– Марк! – воскликнул он.

– Слушаю тебя, Тедди, – отозвался искин в то же время, когда командир спросил: «Почему?»

– Ты споришь с командиром?

– Его решение неправильное, – все тем же увещевающим тоном, каким мудрые пожилые люди разговаривают с несмышленым ребенком, ответил Марк.

– Он – командир!

Где-то в рубке Марк сказал: «Остановите атаку. Семнадцать».

А здесь, в отсеке системщика под бронированным ядром компьютера, Марк вкрадчиво произнес:

– Мы все порой нарушаем правила, верно?

Тедди отстегнул замок (пряжка клацнула), приподнялся из кресла и подался к экрану. Искин не мог вывести на него свое изображение, там шел голый код и программы глубинного тестирования, но все равно Тедди обращался к экрану, когда говорил с Марком.

Людям обязательно надо смотреть на собеседника, так уж они устроены.

– Марк, отставить спор с командиром! У нас критическая ситуация!

В рубке Валентин выкрикнул: «Отклоняю!» и потянулся к аварийному отключению питания искина.

– Не надо спорить со мной, Тедди! – в голосе Марка появились суровые нотки. – Мне бы не хотелось причинить тебе вред, дружок!

Больше Тедди не колебался.

Он шагнул к дверям, где в нише под пластиной атравматичного стекла помещался детонатор.

К кораблю чужаков они вернулись на рассвете.

Визит в приморский город был одновременно и удачным, и нет. Их встретили на удивление дружелюбно. Накормили в кафе на берегу – салаты из водорослей и криля, отварная рыба (Адиан поморщилась, но съела все, Ян тоже не отказался), свежая трава. Собралось человек пятьдесят местных, расспрашивали о новостях, сочувствовали, предлагали остаться. Это были грубоватые немногословные люди, привыкшие жить у моря и бороться с ним. Многие даже любили плавать, что для народа Соргоса было редкостью. Ян почувствовал, что они ему нравятся куда больше горожан из центральных районов страны.

Вот только детей в Комсе не было.

Они пришли сюда с другими беженцами, капитан с военной базы не соврал. Провели здесь сутки. И уплыли на север, вместе с большой группой молодежи, как местной, так и беженцами. Полный баркас переселенцев, решивших обосноваться в глуши и начать строить новую жизнь.

Рыж и Лана не стали их дожидаться.

Дети вышли из старой семьи и вошли в новую.

Разумнее для Яна и Адиан было бы остаться в городе, отдохнуть. Возможно, поискать пути, чтобы отправиться на север за детьми. Но в них будто что-то надломилось. Они ушли обратно к чужакам.

На Соргосе, в отличие от множества других миров (о чем, конечно, Ян и Адиан не подозревали), семейные отношения не строились на кровном родстве. Может быть, это было следствием происхождения их вида. Когда-то давно, стадами пасущиеся в степях и постоянно подвергавшиеся набегам хищников, еще не прямоходящие, они заботились о детенышах все вместе, любая самка могла покормить любого сосунка, осиротевший детеныш легко прибивался к первой же самке, которая согласна была за ним присматривать. Семья была сообществом единомышленников, не обязательно связанных родством или сексом.

С тех пор многое изменилось. Некоторые семьи ценили своих потомков более, некоторые менее. По крайней мере, отпрысков не забывали, поддерживали приятельские связи и после ухода.

Но все же семья не имела той обусловленной биологией прочности, как у людей, кис или «детей солнца».