Она действительно приходила в себя.

— Хорошо, — в который уже раз сказал Пахарь и разжал объятия.

Она села на полу ровно, подтянула к подбородку колени и так осталась сидеть. Спиной к гостям. Станислав Сергеевич перевел дух.

— Значит, ваш Сергей был готов убить Тропарева, — сказал он. — Может быть, он за Тропаревым следил?

— Не знаю, — ответила девушка тихо.

— Вы действительно не знаете или не хотите говорить?

— Если я вам сказала, что он готов был на убийство — какой смысл мне скрывать все остальное?

— Да, — признал частный детектив Пахарь. — Логично.

— Д-д-девушка, — внезапно вмешался майор. — В-вы меня из-з-звините, н-но не м-может быть т-так… т-только п-простите меня ради б-бога… но м-может б-быть С-С-Сергей п-просто ис-счез… б-бросил вас…

— Это невозможно, — покачала она головой. — Когда Тропарев все это сделал… Когда он меня обварил кипятком… И я попала в больницу… Сергей все время был со мной. Я его любила, и он меня любил. Но я не думала никогда, что он так сильно меня любит. Я не привыкла к такому. У нас такая жизнь была… грязная… Там, где я раньше жила… В шестнадцать лет девчонки рожают, в семнадцать замуж выходят, в восемнадцать разводятся, и на этом все, жизнь нормальная закончилась, разведенка с ребенком — кому нужна, если таких целый город? Так, побаловаться только. И вдруг я встречаю Сережку! — произнесла девушка восторженным шепотом, вспомнив времена, когда она еще была счастлива.

— А что у вас случилось с Тропаревым? — безжалостно вернул ее в жестокую действительность частный детектив Пахарь. — Вы его вообще давно знаете? Учились у него танцам?

— Да. Училась.

— Вы ведь не москвичка, как я понял.

— Правильно поняли. Это у него такая придумка гениальная. Вроде как танцевальная студия для тех, у кого денег нет. Обучим танцам за сто рублей в месяц. И работа гарантированная, ясное дело. Что за жизнь в глухомани? Жизни никакой. А тут Москва, считай, бесплатное обучение и бешеные заработки потом. Со всей страны к нему девчонки едут. Он и отбирает, — всхлипнула вдруг, — красивых, длинноногих…

Сидя на полу, вытянула ноги и погладила нежно, плача при этом. А ноги у нее действительно были красивые. Просто загляденье.

— Но работу ведь дает, — осторожно подсказал Пахарь.

— Дает, конечно, — сказала сквозь слезы девушка. — Проституция ведь тоже работа. Турок надо ублажать…

— При чем тут турки?

— Как это при чем? Работа где? Работа за границей. В Турции. Потом к арабам еще отправляет. В Европу тоже, но в Европу меньше.

— Это Тропарев все организовывал? — уточнил частный детектив Пахарь.

— Ну не папа же римский! — ответила девушка зло.

— А вы-то почему в Москве остались?

— Ждала.

— Чего? — не понял Пахарь.

— Отправки, — вздохнула девушка. — Мне Тропарев документы делал. Во Францию. Там сложности, сейчас не так просто туда въехать. И оформление затянулось. Он меня в этот клуб устроил, чтоб форму не потеряла, — засмеялась неестественным механическим смехом. — А я в клубе познакомилась с Сережей и уже никуда ехать не хотела. Я сказала об этом Тропареву. Он взбесился и вылил на меня кипяток. Не забудь, говорит, сука, на свадьбу меня пригласить…

Пахари не видели ее лица, но им обоим показалось, что она заплакала. И опять у майора задергалась щека.

— Он все сделал, как хотел, — плакала девушка. — Отомстил по полной программе. И меня изуродовал, и Сережу у меня забрал. И теперь все, конец. Хотела счастья, вот оно, мое счастье. Живу в Москве на улице Тепловозной…

— Даша!!! — вскинулся Станислав Сергеевич.

Она повернула к нему свое страшное лицо.

— Откуда вы меня знаете?!

— Даша!!! — сказал ужаснувшийся Пахарь. — Что он с тобой сделал!!!

— Ст-тасик, я п-п-пас! — сказал майор Пахарь. — Из этого д-дела н-надо вых-ходить!

Майор нервно мял в руках перчатки, будто не знал, что с ними делать.

Братья Пахарь только что вышли из подъезда дома, в котором жила несчастная Даша.

— Ты с ума сошел? — спросил Станислав Сергеевич. — Нам деньги платят!

— Оп-приходуем эти шесть т-тысяч и на этом в-все!

— Слава! Это заработок! Реальные деньги…

— Нам б-башку с-свернут за эти д-деньги! Ты не п-п-понял, во что мы в-вляпались? Да не д-дай бог нам Т-Тропарева этого н-найти! Мы т-труп искали, а он, г-гад, живой…

— Ну, это еще не факт…

— Он ж-живой! — вытаращил глаза майор Пахарь, будто вдруг увидел прямо перед собой этого ужасного Тропарева. — П-помяни м-мое слово! И я т-тебе говорю: не дай б-бог нам его н-н-найти! Б-будем т-тогда там же, где М-Можаев этот б-бедный! Т-Тропарев — это мо-монстр! Он Д-Дашку изувечил п-просто от п-плохого на-настроения. Так что д-девчонке, за-заказчице нашей, ска-кажи, что мы самоустраняемся.

— Она уже неделю как не появляется и не звонит.

— Ищи! В ун-ниверситете ищи! И не д-дай бог ей сказать, что мы т-тут с тобой нак-копали. Когда п-папанька ее об-бъявится, а он об-бъявится н-непременно, она ля-ляпнет сд-дуру про н-наши с т-тобой открытия, и все, х-хана нам! Я жить х-хочу, Ст-тасик! Я хочу жить д-долго и счаст-тливо! Я же-жениться хочу! Я К-Катю в жены в-возьму! Я се-сейчас слушал д-девчонку эту б-бедную, и меня к-колбасило, п-понимаешь? Вот л-любовь! Да? Счастье к-короткое всег-гда. Надо усп-петь в-воспользоваться, п-потому что н-никогда не знаешь, ск-к-колько т-т-тебе отп-пущено!

Станислав Сергеевич хотел сказать брату, что прекрасно его понимает, но волноваться не следует, это все нервы, это на них такое сильное впечатление произвела встреча с изуродованной Тропаревым девушкой. Он уже повернулся к брату, чтобы все это сказать, но увидел лицо майора и то, как дергается у него щека, и только пробормотал:

— Ну конечно… Ты прав, я думаю… Ты вправе сам делать выбор…

* * *

В гостиной горели все светильники, потому что за окнами было черно, а еще потому, что в гостиной был Дыр-Быр-Тыр. Люся не хотела, чтобы он тревожился. Ему надо успокоиться. Ночь — это за окном. А в доме светло, уютно и безопасно.

На пол перед камином Люся бросила одеяло, и они вдвоем с мальчишкой лежали на одеяле, как на медвежьей шкуре, и смотрели на огонь.

Наталья, проходя через гостиную, сказала:

— Поздно! Дыр-Быр-Тыру пора спать!

Мальчишка посмотрел на нее со страхом и ненавистью. Люся прижала Дыр-Быр-Тыра к себе и сказала примирительно:

— Мы посидим здесь, пока нас совсем не сморит сон.

Она хотела сказать, что Дыр-Быр-Тыр ни за какие коврижки не пойдет в свою темную страшную спальню. Наталья поняла.