— Откуда вы знаете, что оно было спланировано? — отрывисто спросил Фретлби.

— Это очевидно, — ответил доктор. — В ту ночь за Уайтом следили, и когда Фицджеральд ушел, убийца, одетый так же, как он, был готов занять его место.

— Это ни о чем не говорит, — возразил Фретлби, внимательно глядя на собеседника. — В Мельбурне десятки мужчин носят вечерние костюмы со светлыми легкими пальто и мягкими шляпами… Да я и сам часто так одеваюсь.

— Совпадение возможно, — уверенно произнес доктор, — но использование хлороформа снимает все сомнения. Люди обычно не носят с собой хлороформ.

— Пожалуй, — согласился миллионер, и на этом разговор закончился.

Чинстон осмотрел Марка Фретлби, и когда закончил, лицо его было очень серьезно, хотя он и посмеялся над страхами пациента.

— Вы здоровы, — приподнятым тоном сообщил он. — Сердце слабовато, больше ничего. — И значительно прибавил: — Только старайтесь не волноваться… Старайтесь не волноваться.

Когда Фретлби надевал пиджак, раздался стук в дверь, и вошла Мадж.

— Брайан уехал, — начала она. — Ой, извините, доктор… Папа заболел? — спросила она, вдруг испугавшись.

— Нет, дитя мое, — поспешил успокоить ее отец. — Со мной все в порядке. Я думал, что-то с сердцем, но оказалось, что нет.

— Совершенно здоровое сердце, — подтвердил доктор. — Все хорошо… Только избегайте волнения.

Но когда Фретлби вышел, Мадж, не сводившая глаз с доктора, заметила, как посерьезнело его лицо.

— Что-то не так? — спросила она, коснувшись его руки, когда они на секунду задержались у двери.

— Нет-нет! — поспешно ответил тот.

— Я же вижу! — настойчиво произнесла она. — Скажите даже самое страшное, мне лучше знать.

Доктор в сомнении посмотрел на Мадж и положил руку ей на плечо.

— Милая барышня, — серьезно начал он, — я расскажу вам то, что не осмелился сказать вашему отцу.

— Что? — выдохнула она, бледнея.

— У него сердце не здоровое.

— Это очень опасно?

— Да, очень опасно. Любое неожиданное потрясение…

Доктор колебался.

— Да?

— …может его убить.

— О боже!

Мистер Калтон читал в своем кабинете только что полученное письмо от Фицджеральда, и судя по довольной улыбке, послание его обрадовало.

Я верю, — писал Брайан, — что теперь, взявшись за это дело, вы не отступитесь, пока не узнаете все, поэтому хочу положить конец неопределенности. Я встречусь с вами и все расскажу. Вы были правы, предполагая, что мне известно нечто, способное помочь найти убийцу Уайта, но когда я открою вам причину своего молчания, уверен, вы не станете меня винить. Имейте в виду, я не знаю, кто совершил это убийство, но у меня есть подозрения, очень сильные подозрения, и я бы очень хотел, чтобы Розанна Мур умерла, не успев открыть мне то, что открыла. Однако я расскажу все и предоставлю вам судить, имел ли я право скрывать то, что услышал от нее. Я зайду к вам на следующей неделе, и вы узнаете все, что сообщила мне Розанна Мур, но узнав, вы пожалеете меня.

«Очень интересно, — подумал Калтон и, положив письмо на стол, откинулся на спинку. — Может, Фицджеральд расскажет, что он сам убил Уайта, а Сал Роулинс дала ложные показания, чтобы спасти его? Нет, что за вздор! Она бы не ждала до последнего и вернулась бы раньше, чтобы не рисковать его головой. Впрочем, хоть я и завел себе правило ничему не удивляться, чувствую, что рассказ Брайана Фицджеральда не просто удивит, а поразит меня. Никогда еще я не сталкивался с таким необычным делом, и судя по всему, до его окончания еще очень далеко».

— В конце концов, — произнес мистер Калтон вслух, — истина причудливее вымысла.

Тут в дверь постучали, а после приглашения войти она отворилась, и в комнату проскользнул Килсип.

— Вы не заняты, сэр? — тихим мягким голосом спросил он.

— Нет, — ответил Калтон. — Входите, входите.

Килсип осторожно прикрыл дверь, своей обычной кошачьей походкой бесшумно подошел к столу, сел напротив Кантона и, положив шляпу, пристально посмотрел на адвоката.

— Итак, Килсип, — сказал Калтон, позевывая и теребя часовую цепочку, — есть новости?

— Не то чтобы что-то совсем новое… — промурлыкал сыщик, потирая руки.

— «Ничто не ново, ничто не истинно и не важно», — процитировал Калтон Эмерсона. — И о чем вы хотели со мной поговорить?

— Об убийстве в хэнсоме, — негромко ответил сыщик.

— Проклятье! — воскликнул Калтон, на миг позабыв о профессиональном чувстве собственного достоинства. — И вы выяснили, кто это сделал?

— Нет, — грустно произнес Килсип, — но у меня есть предположение.

— У Горби тоже было, — сухо заметил Калтон. — И все закончилось пшиком. Доказательства у вас есть?

— Пока нет.

— То есть вы собираетесь их раздобыть?

— Если получится.

— «В если большая сила», — снова процитировал Калтон, беря карандаш и что-то рисуя на промокательной бумаге. — И на кого указывает ваше подозрение?

— Ага… — осторожно произнес мистер Килсип.

— Не знаю такого, — с прохладцей ответил адвокат. — А фамилия Жулик, надо полагать. Черт возьми, кого вы подозреваете?

Килсип посмотрел по сторонам, как будто удостоверяясь, что они одни, и театральным шепотом произнес:

— Роджера Морленда!

— Это тот молодой человек, который давал показания о том, как Уайт напился?

Килсип кивнул.

— И как вы связываете его с преступлением?

— Помните, как оба извозчика, Ройстон и Ранкин, на допросе утверждали, что у человека, который ехал с Уайтом, на указательном пальце правой руки было бриллиантовое кольцо?

— Ну и что? В Мельбурне чуть ли не каждый второй носит бриллиантовое кольцо.

— Но не на указательном пальце правой руки.

— О! А Морленд так носит кольцо?

— Да!

— Простое совпадение. Это все ваши доказательства?

— Пока все.

— Довольно слабые, — насмешливо бросил Калтон.

— Из самых слабых доказательств может свиться веревка для виселицы, — нравоучительно промолвил Килсип.

— Морленд все достаточно ясно рассказал. — Калтон встал и принялся ходить по комнате. — Он встретил Уайта, они вместе выпили. Уайт ушел из трактира, Морленд остался и вскоре тоже вышел с его пальто, которое тот забыл, а потом кто-то выхватил пальто у него из рук.