Он смотрит ей в глаза, тянет бесконечную паузу. Ту, что рождает сомнение.

– Ты ведь не против? – с мольбой спрашивает Хлоя.

Она сложила оружие и теперь похожа на маленькую девочку.

– Между нами все кончено, – бесцветным голосом наносит удар Бертран. – Точка.

Длинный кинжал погружается в живот Хлои. По самую рукоять.

– Я ухожу от тебя.

Он не спеша начинает одеваться. Накидывает пальто.

Хлоя смотрит, как он уходит, не в силах выговорить ни слова. Трудно говорить, когда в тебе лезвие, пронзившее насквозь.

Когда хлопает дверь, она даже не вздрагивает.

Пустота.

Только странное чувство. Будто смотришь, как умираешь, и ничего не можешь поделать.

Между нами все кончено. Точка. Я ухожу от тебя.

Слова как удары. Хуже ударов.

С гвоздями, вбитыми в ладони, распятая, Хлоя так и не шевельнулась. Хотя он ушел уже час назад. Она по-прежнему на диване, посреди привычной обстановки, которую больше не замечает. Наполовину раздетая, она чувствует, как ее пожирают невидимые ледяные челюсти; руки стиснули пустоту, оставшуюся после его ухода. Если бы не легкая дрожь, ее не отличить от мертвой.

Кинжал по-прежнему в ней, в ее внутренностях, она медленно теряет кровь, жизненные силы.

Ни слез, ни слов. Ни тени гнева. Даже ни одной мысли. Только глубокое оцепенение, ничто, похожее на бесконечность.

Это уже не жизнь, еще не смерть. Нечто промежуточное.

Словно кто-то отключил ее мозг.

Разъединенная, разбитая, сломанная.

Он ударил, когда она уже лежала на земле. Можно подумать, хотел добить.

На звонок телефона она даже не реагирует. Какой-то звук среди беззвучного грохота.

Из небытия ее вырывает голос. Голос Кароль на автоответчике.

– Ты там, Хлоя? Это я… Если ты там, сними трубку!

Голос настаивает. И в конце концов сдается.

– Ладно, ничего страшного. Ты наверняка в ресторане с Бертраном! Я перезвоню завтра. Целую.

Короткие гудки и снова тишина. Лицо Хлои превращается в разверстую гигантскую рану. Дрожь усиливается, пока не начинает сотрясать все тело. Крючки, которые он запустил в ее тело, медленно ползут наружу. Полосуя ее на мелкие кусочки. Неуправляемая волна накрывает ее с головой, душит. Из глаз наконец-то выплескивается все, что их переполняло.

Ощущение, что ее разрывает пополам.

Она ищет.

Кем она была. Что она делала. Что любила и ненавидела.

Она ищет.

Что был за жуткий день, испускающий дух.

Но даже дни больше не имеют никакого смысла. Ни дни, ни часы. Больше ничто не имеет смысла.

Она поползла.

Скорее поползла, чем пошла в спальню.

Она проглотила.

Все снотворное, что оставалось.

И улеглась.

На белую незапятнанную перину. Руки крестом, глаза уставлены в гладкий потолок.

Гладкий, как стены пропасти. Зацепиться не за что.

Пусть этот кинжал выдернут из моих кишок, пусть брызнет кровь. Пусть закончится жизнь, раз она прикончила меня.

– Вот и конец…

Тень, усмехаясь, наклоняется над ее могилой.

– Здесь покоится Хлоя Бошан.

Ты выиграл. Он ушел, из-за тебя. Или из-за меня. Разве это важно? Единственное, что имеет значение: чтобы ужас закончился. Чтобы страх закончился.

Она молится.

– Сделайте так, чтобы я проглотила достаточно таблеток… Сделайте так, чтобы я умерла, пожалуйста!

Ее сердце бьется быстро, слишком быстро. И идет вразнос. Глаза начинают закрываться.

Однако что-то еще борется. Удары грома, молнии. Гнев небесный, как высший упрек.

Ну вот, веки смыкаются. Тяжелые, как наковальни.

Ну вот, сознание уплывает в неизвестность. Пока агонизирует сердце, внутри взрывается страх. Слишком поздно.

Дорога в один конец.

Ну вот, свет гаснет.

Финальный хлопок.

Здесь покоится Хлоя Бошан. Почившая в тени.

* * *

Он по-прежнему слоняется по больнице. Навечно прикованный к этому месту. Может, он станет здешним призраком, бесконечно блуждающим по их продезинфицированным коридорам.

Александр натыкается на стены – хрупкое насекомое, привлеченное светом, химерой.

Быть здесь, чтобы дежурить рядом с ним. Чтобы наказать себя.

Он так умолял, что над ним сжалились и позволили войти.

Поздний вечер за стеклом. Пацан все еще борется. Гомес кладет руку на стеклянную перегородку. Пытается прикоснуться к нему. К самому сердцу. И говорит с ним едва слышным голосом.

Говорит все, что ему не хватило времени сказать.

* * *

Размытый силуэт, утонувший в густом тумане.

Еще не время, Хлоя. Пока еще нет…

Странный голос, словно идущий с небес. И холод на коже, во рту. Течет в полуоткрытые губы.

Глаза закрываются, холод усиливается.