Последнее важное символическое развитие для нашего анализа — это развитие двойной Шехины. Это деление концепции Шехины не тождественно разделению Софии на верхнюю и нижнюю, но параллельно ему. Идея о двойной Шехине зародилась в перетолковании цитаты из древней «барайты о Творении». Высказывание из этой барайты, связанное с низшей землёй, цитируется в разделе 115, как мы уже видели на странице 160. Прямое продолжение этого предложения используется в разделе 116, хотя в совершенно загадочном контексте. Раздел 115 включал в себя

Я намеренно избегаю улучшения перевода исключительно ущербного и неуклюжего иврита.

Толкование Авв. 3:4 в разделе 98 связано с толкованием Иехуды бен Барзилая (18—19), который толковал Таргум об этом стихе почти точно так же, как Бахир, но переносил его на эсхатологический план. Мотив изначального света всё ещё отсутствует в талмудическом толковании Авв. 3:4 в Pesahim 8а. Кроме того, продолжение толкования в разделе 130 и толкование следующего стиха в разделе 121 (где дебхер, «чума», понимается как дабхар [святой], «слово или логос») уже можно найти, в сущности, у Иехуды бен Барзилая. Профессор Флассер обратил моё внимание на тот факт, что это толкование также встречается в Септуагинте. Указывает ли это на древнюю экзегетическую традицию или, скорее, на патристические влияния, опосредованные христианскими каналами? Это ближайший контакт между Иехудой бен Барзилаем и Бахир, который я смог обнаружить.

перечисление десяти логосов. В разделе 116 ученики, которых учат этому списку, спрашивают учителя:

Теперь мы знаем [порядок логосов] сверху вниз, но мы не знаем его снизу — вверх. Учитель осторожно ответил: Разве это не то же самое? На что ученики сказали: Учитель! Тот, кто поднимается, не подобен тому, кто спускается. Ибо тот, кто спускается, идёт быстро, но не тот, кто поднимается. И, кроме того, тот, кто поднимается, может подняться другим путём, которым не мог пойти для спуска.

Вместо прямого ответа на этот запутанный вопрос, неназванный учитель пускается в объяснение, которое, как мы уже отметили в разделах 116—123, прежде всего связано с женским и его символизмом, и потому, во всяком случае, связано с восхождением прямо вверх. Учитель начинает ответ с предложения, которое читается так в источнике, вышеупомянутой барайте о маасе берешит: «Как Его Шехина наверху, так Его Шехина и внизу»[277]. Смысл здесь в том, что одна и та же Шехина (присутствие Бога, ещё не ставшее мидда) вверху и внизу. В Бахир, с другой стороны, предложение цитируется в форме, которая допускает толкование в том смысле, что есть Шехина внизу, как есть и Шехина вверху. На вопрос, что тогда такое эта (нижняя) Шехина, следует ответ: «Это свет, который изошёл от изначального света». Мы уже изучили вопрос о том, является ли этот изначальный свет хокма или бина. Нижняя Шехина, во всяком случае, обозначена здесь как Слава Божья, которая наполняет землю. Продолжение затем говорит о семи сыновьях царя и семи святых формах; таким образом, оно продвигается снизу -вверх.

Трудно решить, следует ли понимать это удвоение Шехины как разделение женского на мать и дочь или, скорее, как аналог двойной Софии. Раздел 116 (по крайней мере, в прочтении древнейшего манускрипта) обозначает Софию именно как этот изначальный свет, тогда как раздел 74 даёт бина не только имя материи (как мы уже видели), но и имя славы; так мы получаем «верхнюю славу» наряду с «нижней славой».Такая идея множественности славы ни в коем случае не каббалистическое нововведение; она уже появлялась в комментарии к Талмуду р. Хананеля из Кайруана (XI в.), который различал между разными степенями кабход'. «Есть кабход выше кабход» [278]. Древние каббалисты также знали и цитировали этот отрывок. Конечно, кабход Хананеля, как и кабход Саадии и Иехуды бен Барзилая — это тварная кабход, тогда как для книги Бахир и древнейшей Каббалы характер этих логосов остаётся сомнительным. Всегда, когда идея изначального света применяется к одному из эонов, как в разделах 97 и 106, есть упоминание «творения» этого изначального света, тогда как в разделе 116 сказано о низшей Шехине, что она «изошла» из изначального света. Я не уверен, в какой степени глаголы вроде «творить» и «изойти» следует воспринимать технически. Мы найдём другие случаи таких колебаний терминологии среди прованских каббалистов и их учеников, несмотря на их очевидную склонность к учению об эманации. Были ли эоны или логосы Бахир сотворены Богом или, скорее, изошли из него, остаётся неясным, по крайней мере, большую часть Бахир. Возможно, авторы никогда не задавали себе вопросы такого рода.

9. Элементы учения об эонах среди немецких хасидов

Мы достигли конца нашего изучения десяти логосов или сефирот в книге Бахир. Еврейские фрагменты гностического характера, которые мы смогли установить при помощи анализа или которые вынуждены были предположить в наших текстах, пробудили похожие спекуляции в кругах, которые мы до сих пор не можем ясно определить. Многое в этих источниках явно указывает на Восток; другие элементы могли развиться среди немецких хасидов. Книга Раза Рабба была не единственным восточным источником, использованным для составления или редактирования Бахир. Наш детальный анализ продемонстрировал существование мотивов и символов, заимствующих из особой традиции, которая, возможно, была не только литературной, но и вполне живой. Академия самых первых каббалистов подвергла свои источники интенсивному пересмотру. Некоторые вещи оставили как есть, но иные получили совершенно новые еврейские формы. Другие вещи добавили, чтобы они вписались в общую структуру, которую они пытались создать. Потому мы можем представить религиозное брожение, доказывающее свою жизненность чувствительностью к фрагментам древней традиции. Брожение такого рода кажется столь же вероятным для северной Франции и Рейнской области в период крестовых походов, как и для Прованса, который в то время был сильно взбудоражен движением катаров. В Бахир некоторые детали указывают на связь с каждой из этих областей, и, возможно, в каждой из них существовали свои группы, из которых Бахир вышла в той форме, в какой мы её знаем. В обоих областях агадическая форма выражения ещё существовала с такой жизненностью, что анонимным составителям ничто не мешало выражать свои новые идеи и продукты нового религиозного брожения в стиле агадического мидраша, который лучше всего им подходил и был