Благие дела и личность Альберта Геринги получили такую известность, что новости о его положении достигли Западной Европы. Бывшая звезда немого кино и приближенная Альберта Александра Оцуп, работавшая на “Шкоду”, выступила с заявлением, описывавшим, какие усилия приложил Альберт для освобождения бесчисленных сотрудников компании, арестованных гестапо в отместку за убийство Гейдриха: “Альберт Геринг сделал так, чтобы семьям арестованных выплатили полную зарплату, несмотря на запрет. Предоставив средства и взяв на себя общение с официальными лицами, он помог нескольким евреям бежать или эмигрировать из Чехословакии. Благодаря его помощи были спасены многие жизни”.[245]

Эрнст Нойбах, друг Альберта с его венских киношных дней, написал на французском письмо самому президенту Бенешу, рассказав, какую роль Альберт сыграл в спасении не только чехов, но и других европейцев. Он закончил свое послание следующим образом: “Я не стану больше занимать ваше время похожими примерами, поскольку их будет слишком много. Я знаю, Monsieur le Président de la République, что это особое дело, крайне щекотливое и болезненное, однако полагаю, что в тот момент, когда мы с сожалением сознаем, что тысячи убийц и нацистов свободно и безнаказанно разгуливают по Германии и Австрии, было бы великой несправедливостью приговорить человека, годами боровшегося с нацистами и спасавшего жизни гонимых, лишь на том основании, что он несет на себе бремя фамилии преступника, от которого сам пытался отмежеваться в течение многих лет”. Бывший обер-штурмбаннфюрер и покровитель Альберта в СС Альфред Баубин направил в суд письмо в его защиту, подтвердив участие того в освобождении директоров “Омнипола” и добавив, что “он имел дружеское отношение к чехам и всегда был готов вступиться за них”.[246]

И без того почти ясное дело Альберта получило последнюю поддержку из неожиданного источника – от американцев. После освобождения Праги американцы с помощью одного бывшего офицера СС разыскали сеть подземных туннелей неподалеку от деревни Штеховице в Центральной Богемии. Проникнув туда через завалы металла и бетона – результаты последней отчаянной попытки эсэсовцев скрыть свои преступления, – они обнаружили государственные архивы Третьего рейха. По сообщениям, в туннелях были спрятаны награбленные сокровища режима, но, что еще важнее, там стояли многочисленные стеллажи с конфиденциальными документами, настоящая библиотека нацистских преступлений. Среди этих документов нашлось и гестаповское досье Альберта, где были задокументированы все его “преступления” против Третьего рейха и все случаи, когда Альберт заступался за граждан Чехословакии. После того как эти документы оказались в суде и ввиду огромного массива доказательств невиновности Альберта Геринга у судьи Фрыца не оставалась другого выхода, кроме как вынести соответствующий вердикт и распорядиться об освобождении.

* * *

16 октября 1946 года Герман Геринг лично позаботился о своем освобождении с помощью смертельной дозы цианида. Альберт, постаревший и больной после двух лет, проведенных в тюрьме, был выпущен на свободу через пять месяцев, 14 марта 1947 года. Он вышел в мир, который уже начал забывать о его существовании. Он больше не смотрел на этот мир через оконную решетку, но он продолжал чувствовать, что находится в клетке, – он оказался один в Праге, которой больше не узнавал. Он знал, что ему нужно вернуться к жене и дочке в Австрию, но как? У него не было ни гроша, никаких выездных документов. Все, что было при нем, – одежда заключенного. Он также знал, что находится в русской зоне оккупации, и понимал, что, попадись он русским, на такую роскошь, как суд, не стоит даже рассчитывать. Он не знал, куда податься, пока не вспомнил о своем старом друге Йозефе Харвате.

Сначала он попробовал найти его по старому адресу на улице Реслова, но нашел лишь развалины. Он не остановился на этом и каким-то образом, как бывало и раньше, нашел новый адрес Харвата. “Я открыл дверь, и на пороге стоял Альберт в каком-то нелепом наряде, – вспоминает Харват в своих мемуарах. – На нем была зеленая рубашка с бантом, какие носили некоторые баварские полки в Первую мировую. На локтях были льняные заплатки, на спине большая буква P. На нем были прохудившиеся брюки и обувь, которая чуть ли не разваливалась на глазах. Я провел его в ванную, выбросил вещи в мусор и дал кое-какую свою одежду. У нас похожие фигуры, и потому ему все подошло, кроме шляпы, которая была немного великовата. Он побрился и встретил меня в библиотеке. Он едва мог держать в руке сигарету и не хотел поднимать на меня глаза, когда я вручил ему целую пачку американских сигарет. Перекусив, он начал рассказывать о своих приключениях”.[247]

Хотя его состояние говорило само за себя, Альберт рассказал Харвату о пережитых им жестокости, невежестве, голоде, отчаянии и отчуждении, закончив некоей смесью облегчения и почти неверия. “Когда меня повезли в бронированном авто в Министерство внутренних дел, знаешь, показалось странным, что они предложили мне сигарету. А потом они говорят: “Герр инженер, у нас на вас ничего нет, вы свободны!”[248]

На следующий день Харват дал Альберту немного денег и послал его во внешний мир купить себе шляпу. Это элементарное задание превратилось для Альберта в целое испытание. Он понял, что теперь не очень приятно быть немцем в Праге. “Стоило мне пару раз заговорить по-немецки, как я сразу получал по губам”, – рассказал Альберт Харвату. “А кто сказал, что ты должен говорить по-немецки? Заговори по-французски, они ответят на немецком, и тогда выбирай себе шляпу на ломаном немецком”.[249]

Следующей задачей было найти способ вернуться в Австрию, минуя советские заставы. Они посетили австрийское консульство в Праге, в котором, оказалось, разделяли беспокойство Альберта по поводу русских. Ему сказали, что его репатриируют в Австрию, но это займет некоторое время. Харват, однако, нашел иной способ. У его младшей дочери, неравнодушной к лошадям, был австрийский друг-лошадник, разъезжавший по работе между Чехословакией и Австрией. Теперь, когда появилось средство передвижения, нужно было придумать какую-то правдивую историю. Они подделали Альберту документы, “поставив в них побольше крупных печатей и переведя на несколько языков”. После этого Харваты снабдили Альберта “одеждой, несколькими платьями для его дочери и, главное, дали ему пачку рафинада, который не только был в дефиците, но и мог использоваться как валюта”.[250] С поддельными документами и рафинадом в руках Альберт покинул Прагу летом 1947 года и пересек австрийскую границу вместе с торговым представителем в его “русскозащитном” автомобиле.