Сазонов заявил: "Я считаю, что война неизбежна". Министр, ссылалась на военных, убеждал Государя объявить немедленно всеобщую мобилизацию. Император срывающимся голосом ответил: "Подумайте об ответственности, которую Вы предлагаете взять на себя. Это приведёт к гибели сотен тысяч русских людей". Сазонов ответил, что на Государя не ляжет ответственность за драгоценные жизни, которые унесёт война, так как он этой войны не хотел, ни он сам, ни его правительство. Воцарилось тягостное молчание. Наконец, Николай II сказал: "Вы правы. Для нас ничего не остаётся, как ожидать нападения. Передайте начальнику Генерального Штаба моё приказание о мобилизации"52.

Сазонов вспоминал впоследствии: "В тяжёлые дни, предшествовавшие войне с Германией, когда уже всем было ясно, что в Берлине было решено поддержать всей мощью притязания Австрии на господство на Балканах и что нам не избежать войны, мне привелось узнать Государя со стороны, которая при нормальном течении политических событий оставалась малоизвестной. Я говорю о проявленном им тогда глубоком сознании его нравственной ответственности за судьбу России и за жизнь бесчисленных его подданных, которым европейская война грозила гибелью. Этим сознанием он был проникнут весь, и им определялось его состояние перед началом военных действий"53.

Вечером 17 (30) июля начальник Генерального штаба генерал от инфантерии Н. Н. Янушкевич телеграфировал: "Высочайше по-велено мобилизовать по мобилизационному расписанию 1910 года войска Киевского, Одесского, Московского и Казанского военных округов, второочередные и третьеочередные части Оренбургского, Уральского и Астраханского казачьих войск и команд пополнения Донского, Кубанского, Тверского, Уральского, Оренбургского и Астраханского казачьих войск, входящих в состав мобилизуемых округов, Черноморский и Балтийский флоты. Первым днём мобилизации следует считать 17 (30) сего июля"54. Всеобщая мобилизация была объявлена.

На самом деле скрытая всеобщая мобилизация началась в Германии до получения им сведений о всеобщей русской. Мольтке отдал о ней приказ в 7 часов 45 минут утра 18 (31) июля, а сведения о начавшейся мобилизации в России поступили в Берлин только в 11 часов 40 минут. Таким образом, и в этом вопросе Берлин по обыкновению лгал55.

Узнав об объявлении всеобщей мобилизации русской армии, граф Берхтольд встретился в Вене с послом Шебеко и принялся уверять того, что Австрия не имеет никаких враждебных намерений в отношении России и что Вена готова вступить в обсуждение с Петербургом предъявленного Сербии ультиматума. Об этом же 18 (31) июля заявил Сазонову Ф. Сапари. Австрия, балансируя на краю пропасти мировой войны, в последний момент не могла не ужаснуться грозящей ей катастрофе.

Сазонов предложил провести переговоры в Лондоне при участии великих держав. Он считал необходимым увязать начало переговоров в Лондоне с прекращением военных действий Австро-Венгрии против Сербии. Однако Николай II был с этим мнением своего министра не согласен. На телеграмме Сазонова Царь оставил резолюцию: "Одно не мешает другому — продолжайте разговоры с австрийским послом"56. Но руководство Германии внимательно следило, чтобы ситуация вдруг пошла бы не по его планам. Последовавшие на следующий день роковые шаги кайзеровского правительства были вызваны в том числе и опасением того, что Австрия в последний момент начнёт искать компромисс с Петербургом.

18 (31) июля в Берлине было сделано официальное объявление, "что ныне предстоит германская мобилизация, в случае если Россия не прекратит через 12 часов своих военных мероприятий и не даст об этом определённых объяснений"57. Одновременно Николаю II была направлена очередная телеграмма кайзера Вильгельма: "Европейский мир ещё может быть сохранён, если только Россия согласится приостановить военные приготовления, угрожающие Германии и Австро-Венгрии"58.

18 (31) июля 1914 г. германский посол граф Ф. фон Пурталес по его просьбе был принят императором Николаем II в Петергофе на Нижней даче. Царь встретил германского посла весьма дружественно и спросил его, не имеет ли он каких-либо поручений из Берлина? Пурталес сообщил Государю, что император Вильгельм поставлен в очень тяжёлое положение опубликованием указа о всеобщей мобилизации русской армии. Пурталес подчеркнул: для Германии "мобилизация означает угрозу и вызов", а также является "оскорблением Его Величества Германского Императора". Позже посол вспоминал: "Царь спокойно выслушал меня, не выдавая ни малейшим движением мускула, что происходит в его душе... У меня получилось впечатление, что мой Высокий собеседник либо в необычайной манере одарён самообладанием, либо ещё не успел, несмотря на мои весьма серьёзные заявления, постигнуть всю грозность создавшегося положения"59. Пурталес пытался доказать, что единственное, что может предотвратить ещё войну, это отмена русской мобилизации. На это Николай II возразил, что отданные приказы невозможно отменить, и что посол должен был бы это знать сам, как бывший офицер. Затем император в более жёсткой форме указал Пурталесу, что Германия должна оказать сильное давление на Вену. Пурталес заверял Николая II, что такое давление Берлином оказывается, но оно не может носить насильственный характер в отношении союзницы. Затем германский посол ещё раз повторил своей мнение, что примирение в Европе невозможно, если Россия не отменит своей мобилизации. На это царь ответил, что в таком случае помочь может лишь Господь Бог60. На этом аудиенция закончилась.

Беседуя с Пуратлесом, Николай II уже знал из сообщений посла в Берлине С. Н. Свербеева, что мобилизационные меры "в Германии против нас на полном ходу"61.

Около 17 часов следующего дня — 19 июля (1 августа) — Пурталес снова по его просьбе был принят в здании МИД на Дворцовой площади С. Д. Сазоновым. Русский министр понял, с какой целью пришёл к нему представитель Германии. "Он, вероятно, привезёт мне объявление войны", — сказал Сазонов своему помощнику барону М. Ф. Шиллингу и не ошибся. После очередного отказа Сазонова на требование Пурталеса отменять мобилизацию, посол дрожащими руками передал ноту германского правительства: "Императорское Правительство старалось с начала кризиса привести его к мирному разрешению. Идя навстречу пожеланию, выраженному Его Величеством Императором Всероссийским, Его Величество Император Германский в согласии с Англией прилагал старания к осуществлению роли посредника между Венским и Петербургским Кабинетами, когда Россия, не дожидаясь их результата, приступила к мобилизации всей совокупности своих сухопутных и морских сил. Вследствие этой угрожающей меры, не вызванной никакими военными приготовлениями Германии, Германская империя оказалась перед серьёзной и непосредственной опасностью. Если бы Императорское Правительство не приняло мер к предотвращению этой опасности, оно подорвало бы безопасность и самое существование Германии. Германское Правительство поэтому нашло себя вынужденным обратиться к Правительству Его Величества Императора Всероссийского, настаивая на прекращении помянутых военных мер. Ввиду того, что Россия отказалась удовлетворить это пожелание и выказала этим отказом, что её выступление направлено против Германии, я имею честь по приказанию моего Правительства сообщить Вашему Превосходительству нижеследующее: Его Величество Император, мой Августейший Повелитель, от имени Империи принимая вызов, считает себя в состоянии войны с Россией"62.