18 (31) июля в Париже была объявлена всеобщая мобилизация в ответ на объявленную в тот же день всеобщую мобилизацию в Германии. Однако 19 июля (1 августа), несмотря объявленную Германией войну России, Франция объявлять войну рейху не спешила, хотя этого требовала военная конвенция между двумя странами.

19 июля (1 августа) 1914 г. германский посол князь Лихновский сообщил в МИД следующую информацию: " Только что сэр Э. Грей позвонил мне по телефону и спросил, могу ли я заявить, что в случае, если Франция останется нейтральной в русско-германской войне, мы не нападём на французов. Я заявил ему, что могу взять на себя эту ответственность, и он использует это заявление в сегодняшнем заседании кабинета"13.

Вильгельм II воспринял это английское предложение как подарок судьбы. Мольтке, прибыв 1 августа (по новому стилю) императорский дворец Шлосс, застал императора и его канцлера Бетмана-Гольвега в "радостном возбуждении" от полученной телеграммы Лихновского. Кайзер, по воспоминаниям Мольтке, решил воевать "против одной лишь России! Кайзер сказал мне: "Итак, мы попросту маршируем всеми нашими войсками на Восток". Я ответил Его Величеству, что это невозможно. Наступление миллионной армии невозможно импровизировать, это дело напряжённой, неустанной, годовой работы и не может, будучи запланированным, подвергаться изменениям. Если Его Величество настаивает на том, чтобы все войска вести на восток, то последние будут не готовой к бою армией, а неорганизованным, беспорядочным скопищем вооружённых людей. Кайзер настаивал на своём требовании и был очень не сдержан"14.

С огромным трудом Мольтке удалось убедить Вильгельма II не менять общего стратегического плана Шлиффена. Мольтке объяснил, что Англия, даже если предположить наличие у неё доброй воли, не может дать гарантий того, что Франция не нападёт на Германию позже, когда все её силы будут обращены против России. Тем более и германская военная машина была приведена в полную боевую готовность. "Если планы утверждены, их надо выполнять", — заключил германский фельдмаршал.

Но решив придерживаться старого плана, Вильгельм II пытался договориться с Англией и добиться нейтралитета Франции. Об этой своей готовности он сообщил в телеграмме от 1 августа английскому королю, заверяя того, что он сможет применить свои войска в "ином месте"15. Не трудно догадаться, что этим "местом" была Россия. Таким образом, для Николая II складывалась чрезвычайно опасная ситуация: согласись Франция на английское предложение, и Россия осталась бы один на один с Германией и Австро-Венгрией.

19 июля (1 августа) в своей телеграмме Николаю II английский король Георг призывал своего русского кузена "устранить происшедшее недоразумение и оставить путь для переговоров и для возможности сохранения мира"16.

Эта телеграмма явно свидетельствует о попытке Великобритании занять позицию, сходной с германской и переложить ответственность за срыв мирного диалога на Россию. 19 июля (1 августа) война России уже была объявлена Германией, и вести какие-либо переговоры было поздно. В Лондоне это отлично понимали, но сознательно делали вид, будто верят германским заверениям, что это Россия не желает мира. Этим Англия заняла до времени нейтральную позицию.

Николай II ответил Георгу V на следующий день 20 июля (2 августа). "Я с удовольствием принял бы Ваше дружеское предложение, если бы германский посол не вручил сегодня после полудня Моему правительству ноту с объявлением войны. В этот торжественный час я хочу ещё раз заверить Вас, что Я сделал всё, что в Моих силах, чтобы предотвратить войну. Теперь, когда Мне её навязали, Я верю, что Ваша страна не откажет поддержать Францию и Россию в борьбе за сохранение равновесия в Европе"17.

Ко времени написания царём этой телеграммы, английская позиция уже поменялась в сторону вступления в войну против Германии18.

Тем временем Франция войну Германии так и не объявляла. Более того, французские войска отводились от германской границы, чтобы не создать инцидентов, могущих привести к стычкам между двумя армиями. Однако германцы сами поспешили 21 июля (3 августа) объявить Франции и одновременно Бельгии войну.

22 июля (4 августа) 1914 г., осознав, что Европа уже втянута в войну, Англия, наконец, в свою очередь объявила войну кайзеровской Германии. Николай II выразил своё сожаление по поводу запоздалого решения английского правительства. Дворцовый комендант царя В. Н. Воейков вспоминал: "Государь выразил свою радость по поводу выступления Англии. "Но, — добавил он, — жаль, что это не было сделано раньше". Мнение многих дипломатов совпадало с выраженной Его Величеством мыслью: говорилось, что никогда Германия не начала бы войны, если бы знала, что Англия выступит на стороне союзников"19.

Об этом же писал Великий князь Александр Михайлович: "До полуночи 31 июля 1914 года британское правительство могло бы предотвратить катастрофу, если бы заявило о намерении вступить в войну на стороне России и Франции. Простое заявление, сделанное по этому поводу Гербертом Асквитом20 или сэром Эдуардом Греем, умиротворило бы самых воинственных берлинских юнкеров"21.

Выступление Англии против Германии вызвало состояние оцепенения в правящих кругах рейха. "Я никогда не видел такого трагического лица, как лицо кайзера в те дни!" — писал один из приближенных германского императора22.

19 июля (1 августа) 1914 г. Россия вступила в Первую мировую войну. Император Николай II и его внешнеполитическое ведомство сделали всё, чтобы этой войны избежать. Были испробованы все возможности, предложены все компромиссы, даже такие, которые грозили для России политическим и военным ущербом. Николай II слишком хорошо осознавал военную, внутриполитическую, экономическую неподготовленность своей империи к большой войне, чтобы до последней возможности не пытаться сохранить мир. Генерал М. К. Дитерихс писал: "Государь с полной ясность сознавал, что в пределах земных причин и влияний общая европейская война во всех случаях будет грозить гибелью Родине. В последствиях грядущей войны Государь видел не только ту опасность, которая грозила государству, России, но и тот ужас, который предстояло испытать вообще всему человечеству. Царь не мог не предвидеть, что предстоящая борьба будет "ужасной, чудовищной" и затяжной, а потому другие народы с более слабо развитым сознанием национализма будут подвергнуты большим искушениям и испытаниям в принципах своего внутреннего единения"1.

Вильгельм II и его клика в буквальном смысле слова навязали России войну, причём войну на уничтожение. Речь шла не о каких-то мифических "империалистических" интересах Петербурга, а о вопросе жизни и смерти Российского государства. 20 июля (2 августа) 1914 г. император Николай II в Георгиевском зале Зимнего дворца зачитал манифест об объявлении войны с Германией. "Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение её среди Великих держав. Мы неколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные. В грозный час испытаний да будут забыты внутренние распри. Да укрепится теснее единение Царя с Его народом, и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага"2.