— Привет, Эрик, как дела?

— Нормально. Моя машина еще не приехала?

— Что? — удивился Антон Николаевич. — О чем ты?

— Я отправил машину назад на автопилоте. Должна была уже приехать…

— А сам? Остаться где-то решил? Девчонку поди нашел?

— Нашел, — хохотнул Эрик, глянув на Элен. — Только я с ней приеду назад, точнее прилечу на вертолете.

— Ах, вот оно что! Ну ты шельмец, Махов! Поздравляю.

— Благодарю.

— Как себя чувствуешь? — спросил Антон Николаевич.

— Да нормально… — пожал плечами Эрик. — Или вопрос неспроста? Болезни начались?

— Пока сия чаша обходит нас стороной, — поплевал через плечо Ремезов. — Хотя возможно, что мы уже все давно больны, но пока об этом не знаем и не замечаем. Просто спрашиваю…

Поплевал уже Махов.

— Нет, со мной все в порядке. Никаких тревожных симптомов не ощущаю.

— Ну и слава богам. Наши ученые говорят, что тут наверху нам вообще мало что грозит. Даже если что-то и подцепили уже, то биологические системы настолько несовместимы, что еще долго не смогут нас заразить.

— А вот когда адаптируются, мутируют, тогда и начнутся проблемы, — добавил Махов.

— Не без этого… Трубы из сто двадцатого модуля, что ты разведал, мы уже вывезли, скоро начнем монтаж, так что воды вскоре станет — залейся!

— И то хорошо, — Эрик снова взглянул на Элен.

— Еще новость. Вроде есть хороший результат на съедобность одной местной травы.

— Откуда взяли?

— В каньоне. Спустили туда нескольких. Нашлись храбрецы… которым стало все до одного места. Их в пасть акулы отправь — они и пойдут, даже не почешутся. Своеобразная форма помешательства. Но в данный момент полезная.

— Понятно.

— Испытуемые пока чувствуют себя нормально, даже тот, кто получил ее в сыром, то есть не обработанном виде.

— Вот это новость действительно отличная. С голоду не помрем.

— Да, хоть какая-то еда. Энергетическая ценность, конечно, не очень большая, тем более трава инопланетная, но все же лучше, чем ничего.

— Антон Николаевич…

— Что?

— Как там «крысы»?

— Пока тихо.

— Но они здесь?

— Да…

Эрик чертыхнулся. Он все же надеялся, что катастрофа случилась после отлета от Праймзоны.

— Вы дали им информацию, как обеспечить свою жизнедеятельность?

— А ты бы не дал?

— Нет.

— И обрек бы сто тысяч человек на мучительную смерть? Ведь среди них есть немало нормальных людей, которым просто не повезло по жизни. Странно, что мне приходится объяснять это тебе. Ведь повернись судьба немножко иначе, и ты сам мог оказаться в тех модулях…

— Да, вы правы, все верно. Но я в том модуле, в каком оказался, а не в том, в каком мог бы быть. Все-таки это две большие разницы. И потом беда заключается в том, что если они выживут, то с ними рано или поздно начнутся проблемы. Большие проблемы. И уже неважно, что среди них есть те, кому не повезло по жизни.

— Я знаю. Но эфир для переговоров общий, и «крысам», чтобы получить всю информацию, достаточно было просто молча слушать. К тому же, как я понял, они почти до всего додумались сами. В конце концов среди пассажиров на Праймзону имеется достаточно образованных людей, получивших свой билет за то, что кого-то убили по пьяному делу, своего собутыльника, жену, тещу… А «крысы», тебе ли не знать, мастера в плане выживания и легкости применения силы. Так что если им что-то нужно, они просто пойдут и возьмут.

— Верно.

— Так что лучше их было проинформировать, как всех. Авось все будет в порядке?..

— Сомневаюсь… особенно если к власти над своим модулем пришел Сиволапый.

— Тот самый, которого ты сдал?

— Тот самый. Тот еще придурок с наполеоновскими замашками. Я вот думаю, может, нам нанести превентивный удар?

— Ты считаешь, я об этом не подумал? — горько усмехнулся Ремезов.

— И?

— Ничего не выйдет. Во-первых, люди просто не готовы морально куда-то идти на третий-четвертый день пребывания на Сахаре, да еще кого-то убивать. Им просто не за что идти и умирать. Я нашел всего дюжину семейных, как я. Остальные сами по себе. Если я начну настаивать, приказывать, то меня просто сместят… Максимум, что они могут, это вести оборонительные действия. Я считаю это уже большим достижением. Тем более что «крысы», как ни смотри, гораздо более подготовлены к силовым действиям, атака это или оборона.

— Значит, нужно вбить в их головы понимание того, что это необходимо! Жесткие условия, в которых мы оказались, требуют жестких решений и действий. Это вопрос выживания. Либо мы, либо они. Люди должны это понять, или они станут рабами и погибнут. Сиволапый или любой другой «крысиный» король пожертвуют ими, не посчитаются ни с какими жертвами, чтобы выжить самим и при этом жить хорошо, ни в чем себе не отказывая, даже если такой образ жизни продлится считанные недели. Это ведь даже не от недальновидности, а просто такова их психология, выработанная за многие годы, проведенные под землей, заключающаяся в том, чтобы не заглядывать дальше завтрашнего дня, потому как послезавтра они могут попасться «крысоловам».

— Я это понимаю не хуже тебя, Эрик. Но есть еще пара серьезных причин… Нужно как-то переместить тучу людей на огромное расстояние.

— Машины…

— Их всего сотня. Это пятьсот, ну шестьсот бойцов десанта. Сам должен понимать, что обороняющихся больше, а для штурма нужен как минимум двукратный перевес. Есть еще, конечно, грузовики, даже автобусы. Но они все в большинстве своем в разобранном состоянии. Пока соберем… — Ремезов тяжко вздохнул, давая понять, что на это нет ни времени, ни сил, ни желания людей. — Можно еще поднять своих людей и теоретически уговорить соседей из сто восьмидесятого модуля, тем более что они первыми окажутся под ударом «крыс»… Но это только теория. Никто не захочет подставлять свою шкуру, пока им ее не подпалят и они не осознают, что потеряют ее так или иначе, и чтобы не потерять, нужно активно бороться.

— Вы правы…

— Ну и в-третьих, для такой оравы нужно запасти огромное количество воды, а все, что мы получаем, тут же выпивается, и этого не хватает. Скоро будет больше специалистов, может, тогда что-то удастся придумать. А пока мы в пролете.

— Понятно… Что ж, конец связи.

— До встречи. Ждем тебя.

— Ты был «крысой»? — не без удивления спросила Элен.

— А? Да… был. Это проблема?

— Отнюдь. Даже наоборот плюс. А за что сдал Сиволапого?

Эрик рассказал. Правда, умолчал про убийства. Женщинам такие вещи отчего-то трудно рассказывать. Им нравятся сами великодушные поступки, а не то, какими жертвами они даются.