Гэбриел хлопнул ладонью по столу.

– Я всегда был и буду лишь тем, чем меня хотел сделать «Олимп» при соучастии того, кого я считал моим родным отцом! Я генетическая копия монстра, и меня воспитали таким же, как он, чтобы я тоже стал фанатиком убийств. Они предопределили мое существование! Лишили меня свободы, сотворили по своему вкусу! Сделали из меня обычное орудие, Грейс. Не человека со свободой выбора, а оружие, которое использовали, чтобы выслеживать и уничтожать таких же, как я сам, даже не сказав мне об этом.

Убийца осознал, что повысил голос, и последние слова процедил сквозь зубы:

– Мне никогда не стать тем, кем хочу, потому что я уже кто-то другой.

Он ущипнул кожу на своем лице, потянул себя за волосы, стукнул в грудь.

– Вот это всё – не я! До конца моих дней я всего лишь копия другого! И с этим я никогда не смирюсь, никогда не прощу «Олимпу». Вот почему я хочу, чтобы он был уничтожен. Если Пассажир и его творение исчезнут, я почувствую, что вернул себе свободу. Раз я не могу, как всякий ребенок, символически убить своего отца, чтобы стать мужчиной, в таком случае стану существом, которое уничтожает собственного создателя, чтобы разбить свои цепи.

Грейс была ошеломлена услышанным. Хотя она сама обнаружила деятельность «Олимпа» в области клонирования, никогда бы не подумала, что Гэбриел тоже… Не испытывая к нему сочувствия, она все же не могла не ощутить адскую опустошенность этого человека, осознавшего предопределенность своей личности.

– Вы хотите предать «Олимп» из мести… – заключила она.

– Я хочу, чтобы они до самой смерти жалели о том, что распорядились моей жизнью за меня.

Грейс больше не сомневалась в жажде мести, обуревавшей Гэбриела. Однако не понимала, какая роль в его вендетте отводится ей.

– А почему вы сами не убьете того, кого называете Пассажиром? Вы знаменитый «чистильщик», у вас в тысячу раз больше шансов добраться до него, чем у меня. Чем я могу быть полезна в этой истории?

– Во-первых, чтобы добраться до него, нужны двое, но к этому я вернусь чуть позже. Во-вторых, я хочу не убить Пассажира, а отдать его в руки правосудия. Я хочу, чтобы все преступления «Олимпа» были разоблачены. Однако, если информацию о них предоставит такой тип, как я, она сразу же будет дискредитирована, а дело замято. Зато, если это сделает инспектор полиции с безупречной репутацией, суды и пресса не смогут закрыть глаза, и разразится громкий скандал. Так что это будете вы, Грейс, или никто.

Она ненавидела, когда он называл ее по имени, от этой невыносимой попытки сближения у нее вставали дыбом волосы.

– Представим себе, что мне удастся его арестовать… – сказала она. – Кстати, а как он выглядит, этот Пассажир?

– Неизвестно. Я его никогда не видел. Большинство агентов «Олимпа», даже самых высокопоставленных, таких как я, не вступали в прямой контакт с большим боссом. Он передает свои приказы через кучку ближайших советников. Пассажир редко появляется на публике. Описания тех, кто смог его увидеть, очень расплывчатые. Одни говорят, что он мужчина, другие – что женщина. Его личность окружена настоящей тайной.

– В конце концов, это не важно. Меня больше беспокоит ваша внезапная наивность. Вы действительно думаете, что подобный субъект расколется и во всем сознается? Я с ним незнакома, но руководитель организации, подобной «Олимпу», очевидно, мало чего боится на этом свете, уж суда-то точно нет. Потребуются доказательства.

Гэбриел кивнул, в глубине его глаз блестел довольный огонек. Нет, он не потерял свой цинизм.

– Итак, мы согласны. Кстати, я прошу вас не арестовывать Пассажира, а завладеть его личными досье, чтобы разоблачить подлинную природу Плана «Олимпа».

– Что вы имеете в виду? Лукас рассказывал, что члены сети Кентлера тоже вспоминали этот «план».

– План, с большой «п», это глобальная стратегия Пассажира. Полагаю, «Олимп» стремится разработать условия новой цивилизации в планетарном масштабе.

Грейс подумала об Айонском деле, о том, что она узнала в ходе его расследования.

– Вы мыслите совершенно верно, инспектор, – догадался он. – Отупление населения западных стран посредством приучения их к пустышке социальных сетей, общемировое снижение IQ, составная часть Плана; это основа для достижения их конечной цели. Но я знаю, что они тайно действуют и в других сферах, чтобы дезориентировать людей и не дать времени осознать, что с ними творят.

Грейс всегда с подозрением относилась к глобальным замыслам и зловещим планам, приписываемым некоторым международным организациям. Но ее предыдущее расследование показало, что руководители крупных корпораций Силиконовой долины, использующие методы, разработанные «Олимпом», чтобы сформировать зависимость пользователей от своей продукции, прекрасно понимают, какой вред наносят людям. Оставалось установить, чем они руководствуются: обычной циничной жаждой наживы или же питают иные, еще более коварные замыслы.

– Допустим, что этот План существует в действительности, – снова заговорила Грейс. – Вы думаете, Пассажир или кто-либо другой в «Олимпе» хранит все его этапы, спрятав их в сейф? Неужели…

Убийца закрыл глаза, словно от внезапно нахлынувшей сильной боли. Грейс замолчала. Страшно побледнев, Гэбриел поднес руку к нижней части спины. Его голова затряслась, он стиснул зубы, а на лбу у него выступил пот. Нервным движением он вынул из кармана коробочку с лекарствами, извлек таблетку и проглотил.

Грейс наблюдала за ним не вмешиваясь. Сострадание к чужой боли вытеснило из ее памяти воспоминания о том, что этот человек ей сделал.

Две минуты прошли в тишине, Гэбриел явно боролся с острой, с трудом переносимой болью. Когда он снова открыл глаза, взгляд у него был мутным, темные круги под глазами на фоне смертельно-бледного лица придавали ему сходство с агонизирующим больным.

– Почечные боли после… пересадки, – произнес он, отворачиваясь. – Я никогда должным образом не отблагодарю вас за рану, которую вы нанесли мне в Гренландии.

– Вы не ответили на мой вопрос, – равнодушно произнесла Грейс. – Даже если я обнаружу эти самые досье, шансы, что там изложены мельчайшие детали гипотетического плана, минимальны.

– Разумеется! – раздраженно подтвердил Гэбриел.

Грейс вздрогнула. С момента своего нового появления в ее жизни этот человек старательно маскировал свою подлинную сущность под внешней доброжелательностью. Этот прорыв агрессивности из-под маски спокойствия много говорил о том, на какое насилие он способен.

– Извините, – тут же сказал он. – Боль действует мне на нервы. Но ваше замечание совершенно обоснованно. Этого документа, возможно, не существует. Пассажир не так глуп, чтобы изложить свой План на бумаге. Зато, в качестве начальника службы безопасности, я знаю, что он бережно хранит на USB-накопителе все компрометирующие досье на каждого своего сотрудника, чтобы их контролировать: поддельные документы, незаконные банковские операции, а главное – непристойные фото и видео… Это нам и нужно, инспектор. Вот что вы должна заполучить. Если мы обнародуем эту информацию, тогда вся пирамида рухнет. Вы получите вашу справедливость, народ – правду, а я… я получу возмездие. Каждый получит то, чего хочет.