И все-таки, поглядывая вдаль, он вернулся в огород, взял лопату и кое-как докопал гряду. Яркая точка на фоне синего озера и голубоватого от лишайников камня приближалась медленно, чувствовалось, дорожка вымотала путника. Ярослав лег на вскопанную, пухлую землю, хорошо удобренную многими поколениями прежних жителей Скита, и ощутил ее живое, солнечное тепло. Будто на пляже, он нагреб земли перед собой и положил голову.

Точка превращалась в пятнышко: словно и впрямь по берегу бежала лисица-огневка…

Ей еще было около часа пути, тем более в гору.

Ярослав продолжал видеть ее сквозь веки, а может, это было всего-навсего оранжевое солнечное пятно… Юлия вдруг полетела над землей, несомая сквозняком, как шаровая молния, и скоро ее бесформенная фигурка приняла очертания.

Она была полуобнаженной, темной от загара и отчего-то по-негритянски черноволосой; на бедрах изрезанная в ремешки ткань от крыла дельтаплана. Ярослав отчетливо понимал, что это сон, однако не хотел прерывать его и жаждал завершения. Юлия приблизилась к нему, встала на колени и откинулась назад, опершись на руки. Он потянулся рукой к ее животу и едва коснулся, как чернокожая путница вновь обернулась в легкий оранжевый мячик.

Шаровая молния медленно прокатилась по позвоночнику, заставила выгнуться его, как ветку в огне, и бесшумный, судорожный взрыв довершил дело. Он зарылся головой в землю, распластал руки и затаил дыхание, преодолевая воздушную яму, а когда под плоскостями вновь ощутил упругость, тут же смущенно вскочил на ноги.

Земля приняла семя и оплодотворилась…

Почему-то он не ощутил ни досады, ни недовольства собой от этой внезапной, постыдной юношеской слабости, разве что поднял грабли и заборонил измятую грядку.

И спал-то всего несколько минут. Юлия отвернула от озера и начала подъем в гору, наискось перерезая каменные развалы, чтобы подсократить путь. Она не увидела каменной лестницы, спускающейся к озеру, или не захотела подниматься по ней… Лица еще не разглядеть, только взмахи балансирующих рук…

Ярослав встал под душ, отвернул вентиль и почему-то не ощутил холода: вода напоминала парное молоко. Черная земля смывалась легко и даже чуть взмыливалась пузырящейся пеной. Сквозь стекающие струи он видел Юлию, как сквозь слезы, и теперь чувствовал тихую затаенную радость, будто вместе со взрывом шаровой молнии сгорела тоскующая, безрассудная страсть, и теперь он смывал с себя золу, копоть и остатки сна.

Он вышел из-под душа, когда путница поднялась на уступ и на минуту остановилась. Кожа на голове и плечах одеревенела, потеряла чувствительность, и ему казалось, что он растирает полотенцем чужое тело.

Юлия повесила принесенный свитер Ярослава на парапет крыльца и, усевшись на ступени, стала смотреть на гору, где на северном склоне еще не стаял ледник.

– Здравствуй, – проговорил он. – Я ждал тебя…

– А, привет, – бросила она, не отрывая взгляда от ледника.

Это как-то сразу остудило Ярослава.

Юлия пересекла огород по вскопанной грядке и, приставив ладонь козырьком, снова оглядела вершину, словно что-то искала.

– А когда он растает? – вдруг спросила она.

– К августу, – проговорил Ярослав. – А в сентябре снова ляжет снег.

– Ты поднимался туда?

– Там пусто, только лед… Если хочешь, мы можем сходить и посмотреть.

– Очень хочу, но я сейчас не доползу, устала, – призналась Юлия. – Вот когда отдохну…

– Заходи в мой дом! – торжественно сказал он и распахнул дверь. – Сейчас я приготовлю….

– Не спеши, Ярый… Не хочется уходить, здесь так хорошо. И логовище у тебя хорошее, – будничным голосом похвалила она, даже как следует не посмотрев на терем. – И вид замечательный… Этот домик сам строил?

– Фантазии на вольную тему, – отмахнулся он. – Нравится?

– А стихи ты не пишешь?

– Нет, не пробовал. И что-то не тянуло.

– Даже когда влюблялся?

Ярослав попытался уклониться от вопросов: настораживала ее невозмутимость и слишком легкое суждение обо всем.

– Хочешь искупаться с дороги? Ты же мечтала. – Он тайно рассматривал ее: усталая, она казалась беззащитной и совсем не походила на ту женщину с каштановыми волосами.

– Искупаться?.. Да-да, хотела, конечно, хотела. – Юлия оживилась. – Даже мечтала… Матерь Божья, наконец-то я добралась до источника!

– Только вода очень холодная, не успевает нагреться. Но я могу принести горячей!

– Ни в коем случае! – обрадовалась Юлия. – Я же морж! Я тебе говорила!

Она стащила спортивный костюм, мокрую от пота майку и встала под душ, вскинув руки.

– Боже!.. Какая вода! Это ведь живая вода! Живая вода!

– Хочешь, принесу шампунь и мыло? – предложил Ярослав.

– С ума сошел! Кто же моется в живой воде с мылом?! – Теперь она стояла под ледяным душем не шевелясь и закрыв глаза. – Я взлетаю! Святая вода… Завидую тебе! Ты каждый день можешь не только пить, но и купаться в живой воде. Это потрясающе, да?

Ярослав только пожал плечами.

– Я привык… Чувствую только холод. Но царапины и ссадины на руках заживают очень быстро.

– Хочу здесь жить! – вдруг воскликнула Юля, обдавая его жаркой волной предчувствия.

Потом она попросила полотенце и надо было идти в дом, где Ярослав неожиданно вспомнил, что Юлия пришла налегке, без рюкзака и каких-либо вещей. Даже если знать тропу через горный кряж, все равно это десять часов ходьбы, а то и больше. Отправиться в такое путешествие без куска хлеба, без ножа, спичек мог лишь самоуверенный и абсолютно неопытный человек. Но она все-таки одолела такую дорогу… Значит, ее кто-то вел, сопровождал какой-нибудь боярин, может, снова тот бородатый супермен…

Высунувшись в дверной проем, Ярослав неожиданно увидел Юлию под струями воды. Она успела загореть, и там, где был купальник, остались узкие белые полосы…

Оплодотворенная земля спасала от безрассудства, хотя он летел в воздушную яму и крылья не находили опоры…

Ярослав повесил полотенце на парапет, ушел в дом и принялся собирать на стол. Угощать гостью особенно было нечем; в запасах имелось несколько банок тушеного мяса, сгущенки и много – целый бак из нержавейки – соленого сала. В общем, пища не для обитательницы Дворянского Гнезда, и на какой-то миг он ощутил неловкость не привыкшего к нищете человека, однако махнул рукой: чем богаты, тем и рады, пусть попробует волчьей пищи…

Он вывалил постную конскую тушенку на сковороду, добавил туда мелко нарезанного сала, репчатого лука и вчерашней отварной картошки, выращенной на собственном огороде. Гулять так гулять!

Время от времени он выглядывал в окно – гостья все еще купалась в струях холодной воды и, смазанная, размытая ими, напоминала акварельный оранжевый мазок. К душу спустилась стайка горных козлов на водопой, стояли полукругом возле налитой лужи и пили, изредка вскидывая настороженные головки, будто рассматривали купающуюся женщину. Обычно они спускались ниже, к озеру, и следовало бы отпугнуть их, чтобы не приваживать, иначе за лето разворотят изгородь и выбьют весь огород, но это значило бы, что он подглядывал…