Холодная капля дождя Ударилась о висок И согрелась…

Он словно оттолкнулся от этих строк, нашел ритм, выстроил несколько музыкальных фраз, и получилась удивительная мелодия. Только слов к этой песне не было, вернее, не находилось иных, чтобы продолжить заданную Юлией тему. В голове и на языке вертелись какие-то обрывки – что-то о талой воде, о живой воде и о солнечной энергии…

И только начало складываться – еще бы миг, и все сошлось, как пасьянс, но Ярослав вдруг снова ощутил толчок тревоги – показалось, ее сейчас нет в доме! Он бросил гитару, осторожно пробрался в терем и приоткрыл дверь комнаты – кровать была пуста…

Не поверил, ощупал постель руками – одеяло еще хранило тепло…

Он отыскал фонарик – запускать электростанцию было некогда, – обошел весь дом, позвал вполголоса:

– Юля!.. Юлия!

Кричать было бесполезно, он чувствовал пустоту. Выскочив на улицу, Ярослав пошарил лучом возле терема, хотя и без того ночь выдалась светлая, человеческую фигуру можно увидеть без фонаря.

Она исчезла…

Отвлекся всего на полчаса, и вот потерял…

Он стоял, тупо соображая, уж не галлюцинации ли все это – ее появление в Скиту? Не итог ли это тоскующего воображения? Он снова заскочил в дом, нашел развешанную на веревке ее одежду, осмотрел – нет, вот же! Вот! И запах ее… Неужели ушла? Неужели ее ждал какой-нибудь боярин в заранее условленный час?

Если ушла, то обратным путем, по лестнице вниз, к озеру, и можно еще догнать! Ярослав кинулся под гору по лестнице, но скоро потерял ее ступени и помчался по развалу. Чудом не свернул шею, кувыркнувшись на влажном от росы лишайнике…

На берегу ее тоже не оказалось. Он предполагал, каким маршрутом Юлия может уйти, пробежал с километр, а может и больше, и встал: так далеко уйти бы она не могла, даже с помощью боярина. В темноте, на ощупь, целый час надо, чтобы одолеть это расстояние, а если бы подсвечивали дорогу фонарем он бы заметил с горы…

Назад он брел растерянный и опустошенный – так и заканчивается погоня за призраком: рукой не возьмешь, и если даже настиг, промчишься сквозь него, как сквозь облако…

Ярослав стал подниматься по лестнице, теша мысль о чуде: допустим, он войдет сейчас в комнату, а она там, и никуда не исчезала. Ноги одеревенели, каждая ступень давалась с трудом, и было одно желание – лечь на этой лестнице и больше не двигаться. И он бы лег, если в следующую секунду не заметил на белесом горбе ледника ясно различимую черную точку, движущуюся вниз. Это был человек! Горных козлов в это время хлебом не заманишь на лед!

Ступени он одолел одним духом, перескочил через свой огород и полез в гору напрямую, не по тропе. Буксовал на осыпи, обрушивая вниз щебенку, хватаясь за кустики, забирался на уступы – гора-то была пустяковая, чуть больше трехсот метров, но показалось, Эверест штурмовал, пока достиг нижней кромки тающего снега с северной стороны.

И перехватил ее у этой кромки. Юлия несла в руках кусок крупитчатого, фирнового льда…

Ярослав сел на камень. Под ногами журчала вода. Чуть ниже был устроен желоб, переходящий в трубы, по которым вода попадала в молоковозную бочку.

– Я потерял тебя, – сказал он. – Почему ты пошла одна?

– Не хотела отрывать, ты так самозабвенно играл…

– Можно было подождать рассвета…

– Нет, нельзя ждать… – Голос ее стал жалостным. – Знаешь, я поскользнулась и упала. А лед, как битое стекло… Твои брюки порвала, и, кажется, теперь у меня синяк. Колено болит…

– Я понесу тебя на руках. – Ярослав сделал попытку подхватить ее на руки, но Юлия увернулась.

– Нет! Ни в коем случае!

– Но почему? Почему?

Прихрамывая, она пошла вниз, засмеялась:

– Боюсь, приручишь меня. А меня приручать нельзя! Я же не горная коза!

– Хорошо, дай руку! – Ярослав догнал ее. – Ты сейчас отшибешь себе не только колени!

– Сказала же – не приручай! – прикрикнула она и тут же сдобрилась, подала ему свою ношу. – Возьми вот это, если хочешь помочь. Я руки отморозила.

Он взял ледышку, но она тут же выскользнула и забренчала по камням.

– Осторожнее! – гневно воскликнула Юлия. – Пожалуйста, осторожнее!.. Это же самый чистый лед в мире! Замороженная святая вода!

Ярослав поднял тающий обломок и понес его, как хрустальную вазу, от горячих рук лед таял, и тонкая струйка бежала на землю. Назад они спускались по тропе, набитой козами. Возле дома он спохватился.

– Что же делать со льдом? У меня нет холодильника, а так он скоро растает…

– Я принесла его, чтобы растопить руками, – сказала Юлия. – Быстро найди чистую банку.

– Ничего не понимаю! – взмолился Ярослав и засмеялся. – Ты для этого ходила на гору?

– Ну конечно!

Ярослав отыскал в сенях стеклянную банку, и Юлия, устроившись на крыльце, стала топить лед. Пока руки были теплыми, вода бежала струйкой, и чем меньше оставался кусочек льда – тем холоднее ладони и реже капли. Он считал это игрой, пытался заговорить, однако она обрывала с каким-то достойным, властным спокойствием. Оставшийся плоский осколок дотаивал минут десять, ее заледеневшие пальцы потом едва распрямились, и все-таки она не показала виду, что больно.

Воды набралось стакана два…

– Сколько времени? – спросила она устало, словно одолела длинную дорогу. – Мне бы еще поспать, хотя бы часа три…

Было начало второго. Юлия взяла банку и пошла в комнату. Ярослав проводил ее, укрыл одеялом.

– Погрей мне руки, – попросила она и, не дожидаясь ответа, сама расстегнула молнию на его куртке, засунула ледяные руки под мышки. Студеные, да?.. Это потому что я натаяла святой воды. Только сейчас там не солнечная энергия, а моя…

– Зачем? – шепотом спросил Ярослав. – Ничего не понимаю!..

– Когда согреются руки, я усну, – ушла она от ответа. – А ты иди к костру и грейся. Тебе тоже будет холодно.

– Ты колдунья?

– У тебя получается хорошая песня, я слышала. Лишь слов пока нет. Но ничего, они появятся со временем.

Ярослав чувствовал не холод под мышками, а жжение…

– Мне нужно показать тебе иконы, – вспомнил он, но она тут же оборвала:

– Молчи!.. Я видела. Поднялась в мансарду, пока ты пел… Ты не думай, я все помню, как приходила к тебе на «лестницу любви»… Не говори ничего! Это по моей воле Овидий Сергеевич купил Дворянское Гнездо. Хотела быть с тобой рядом и с источником живой воды… Не жалей и разбуди, когда за мной придут.

Ладони ее расслабились и выскользнули из подмышек. Юлия спала…

Ярослав почувствовал, что мерзнет, забило крупной дрожью, болезненный озноб от груди начал растекаться по всему телу. Ярослав вышел на улицу, расшевелил костер, подбросил дров и вплотную прижался к огню. Но чем дольше грелся, тем холоднее становилось.. Происходило какое-то колдовство, прикосновение к чему-то неведомому и тайному, как миг рождения или смерти. Он словно очнулся и обнаружил в вещах знакомых и привычных глубинный смысл, как в словах произнесенных Юлией строк. Совершалось некое действо, открывающее узкий ход в неуловимый, но существующий параллельный мир. То же самое он когда-то испытал на «лестнице любви», услышав Ее шаркающие шаги…