Илья попробовал далер на зуб, кивнул одобрительно, вернул. Женщины же крутили монеты в руках с интересом, потом с неохотой протянули мне.

– Оставьте себе – вроде как в подарок, – разрешил я, коли уж подарка не привез. От меня не убудет.

Девчонки радостно взвизгнули. За одну такую денежку деревню небольшую с крепостными и клочком земли купить можно.

Надо сказать, что с дороги и после передряг я устал. Илья заметил, что глаза у меня уже слипаются.

– Все, все – разошлись, балаболки. Человеку с дороги отдохнуть надо. Иди, Юра, отдыхай.

Я взял сумку, поднялся в свою комнату. Едва раздевшись, рухнул в постель. «Помыться бы надо, да баня не готова. Теперь уж завтра», – мелькнула последняя мысль, и я уснул.

Никто меня ночью не беспокоил, чему я был рад. Встал поздно, с ощущением бодрости в мышцах. Вот теперь и в баню можно, тем более что Маша уже известила, что банька готова.

Я захватил чистое исподнее и вышел из дома. Ярко светило солнце, от блеска снега слепило глаза, стоял морозец градусов пятнадцать – бодрит.

Ильи не было – ушел по делам, и я направился к бане, что стояла на заднем дворе. С улицы показалось, что от жара в бане дышать нечем.

Я разделся, окатил себя водой и улегся на лавку. Надо хорошенько пропотеть, чтобы вся грязь наружу вышла.

Хлопнула дверь, и в клубах морозного воздуха появилась Дарья. Она скинула тулупчик, оказавшись в одной сорочке.

– Давай помогу помыться, а то и спинку потереть некому.

Даша окатила меня водой, щедро полила щелоком из ковшика и принялась яростно тереть мочалкой из лыка.

– Перевернись.

Я перевернулся, и Дарья продолжила. Лицо ее было довольным. Неужели это из-за золотого далера?

Закончив с мочалкой, она окатила меня горячей водой, так что я от неожиданности вскрикнул. Потом мы немного попарились. Даша сделала таинственное лицо.

– Хочешь – поделюсь новостью?

– Делись!

– Ноне я тяжелая.

Я вначале не понял.

– Это как?

– Экие вы мужики недогадливые. Не праздная я – красок уже две седмицы нету.

До меня дошло.

– Беременная, что ли?

– Ага. Ты рад? Уж как я рада, словами не передать. После замужества уж думала – бесплодная. Богу свечку ставила, молилась. Видно, дошли до Господа мои молитвы.

Новость меня и обрадовала, и огорчила. Обрадовала – это понятно, а огорчила – дома своего нет, да и как отнесется к этому известию Илья? Мы же не венчаны, и кто мне Дарья – сам не пойму. Сейчас бы сказали – в гражданском браке. А тогда называлось короче – блуд. Коли ребенок родится, надо в святцы записывать, а значит – надо венчаться.

– А отец знает?

– Нет ишшо.

Я выскочил из бани голяком, бросился в снег. После бани снег колол покрасневшую, разгоряченную спину тысячью иголок.

Я снова влетел в баню. Дарья сидела испуганная.

– Ты чего, Юра, – не рад?

– С чего взяла?

– Чего ж тогда нагишом из бани выскочил?

– Это я от радости.

– А… а… а…

– Когда батюшке скажешь?

– Сегодня думаю.

Дарья кинулась мне на грудь, обняла. А у меня мыслями полна голова. Сексом, конечно, занялись, но осторожно – не скинула бы Даша.

Вскоре после бани и сам Илья заявился. Мы сели обедать, и после трапезы Дарья уединилась с Ильей в комнате. Илья вышел довольный, прямо-таки сиял.

– Ну, молодец, все просто отлично складывается. У тебя наследник будет, а у меня – внучок. То-то радости! Понянчу на старости лет, а то уж думал – не дождусь такой радости. Наш пострел везде поспел – и бабу обрюхатил, и деньжат срубил. Пойдем, надо обмыть. Не каждый день такую радость приносит.

Ох и напились мы тогда, я даже вспомнить всего не смог – так, отрывками. Под конец уже сильно пьяный Илья клялся, что все оставит внуку.

– А ежели внучка – девочка, значит, будет, – тогда что?

– А мне все едино – не наследник, так наследница. Может, даже еще лучше.

Илья уснул за столом, и я вместе с Машей перетащил его в комнату, взвалил на постель. Маша принялась стаскивать с него сапоги, я же поплелся к себе.

Дня через три, когда радость от неожиданного известия улеглась, Илья предложил:

– А не съездить ли тебе со мной в Новгород? Обоз собирается, несколько торговых людей едет. Чего помощника брать – все равно тебе сейчас делать нечего, вот и обернемся вместе.

Дел действительно не было, серьезных пациентов – тоже, и я согласился. Выехали мы поутру, санный обоз собрался за городскими воротами. У Ильи было двое саней, на одних ехал он, на других – я. В санях, прикрытых рогожей, лежал товар – пушнина, льняная ткань.

Купцы громогласно приветствовали друг друга.

– Иване! Давненько не виделись, уж почитай, с Яблочного спаса. Ездил куда?

– На ушкуе с товаром в Киевские земли.

Купцы хлопали друг друга по плечам.

– И ты здесь, Матоня! Чего везешь-то?

– Скобяной товар.

– Э, со своим самоваром в Тулу! В Господине Великом Новгороде замки, да скобы, да петли свейские да из Ганзы куда лучшей выделки!

– Так и дороже изрядно!

Наконец все успокоились, обоз тронулся.

Илья ехал третьим, я – за ним.

Вскоре обоз с санного пути свернул на лед. Хорошо ехалось – лед ровный, немного присыпанный снегом, дорога уже набита санями. Хочешь – по сторонам глазей, даже подремать немного можно. Только наслаждаться северными красотами да свежим морозным воздухом пришлось недолго. Впереди раздался треск, крики. Обоз встал.

Я соскочил с саней и пробежал вперед. У промоины уже стояли несколько человек, сзади подбегали еще.

– Вот, еду я за Пантелеем, вдруг – хрусть, и лошадь с санями – под воду.

– Пантелей-то где?

– Дык, с санями вместе утоп.

Я скинул тулуп и валенки.

– У кого веревка есть? Быстро!

Мне подали веревку. Я обернул ее конец вокруг пояса, завязал узел.

– Я сейчас нырну, и как дерну – тяните все.

– Куды, его уж течением унесло, сгинул Пантелей!

Я бросился в воду. От холода перехватило дыхание.

Я нырнул, под водой открыл глаза. Внизу, прямо под промоиной что-то темнело. Я спустился ниже. Вот сани на боку, товар вывалился. Все! Воздуха не хватает.

Я вынырнул, сделал несколько глубоких вдохов, набрал воздуха и нырнул снова. Он же в санях был, если течением не унесло, должен быть рядом с ними.