Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не учить мне составы зелий и магические плетения. Не узнать никогда, лгал мне Арран или нет, когда обещал больше не изменять. Не рожать ему сыновей-драконов. Не сплетничать о деревенщинах-соседях. Не будет у меня ни экзаменов, ни скучной семейной жизни. Ничего этого!
Только бесцельное лежание в палате в больничном крыле с выжженными глазницами.
— Что она могла сделать, чтобы с ней этого не случилось?
— Не открывать глаза.
Недавний разговор проносится в мозгу яркой вспышкой. Правда это или нет, не знаю. Но это всё, что я могу сделать. Делаю. Закрываю глаза, оставаясь беззащитной перед пугающей неизвестностью.
19. Выбора нет
Лея.
Когда перестаёшь видеть, обостряются другие органы чувств. Слышу шорох жухлой листвы и хруст веток. Сжимаю подушечками пальцев выступающие шероховатые корни дерева, крошу комочки земли. Во рту становится горько. Чувствую запах пота и могильной гнили совсем рядом.
Вздрагиваю от пинка по ногам:
— А ну, смотри сюда!
Нет. Опускаю голову к груди. Сжимаю глаза ещё сильнее. В лицо ударяет жар и вонь могильной гнили. Слышу утробное рокотание монстра совсем рядом, и лязганье его когтей.
— Думаешь, самая умная? — шипит Чаз, но в его голосе я улавливаю нервные нотки. — Смотри на меня! Это быстро и совсем не больно! Наверное. В общем, другие не жаловались, ха-ха.
— Катись в Бездну! — цежу сквозь зубы.
— Ах, ты! — он сдавливает мне лицо своими холодными и влажными цепкими пальцами, пытается растянуть веки и открыть глаза, но я сжимаю их ещё сильнее.
Жмурюсь изо всех сил, чувствую напряжённую пульсацию в глазных яблоках. Не знаю, что меня злит больше — противные влажные пальцы Чаза у меня на лице или исходящий от него едкий запах пота.
Над головой раздаётся утробный рокот такой силы, что я инстинктивно втягиваю голову в плечи
— Я сейчас, сейчас, — заискивающе лебезит Чаз, после чего отпускает мои бедные глаза. — Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому.
Где-то я уже это слышала. Вот только, кажется, на этот раз действительно будет.
— Начну отрезать тебя по кусочкам, пока не откроешь глаза. Как думаешь, надолго тебя хватит?
В следующий миг он до боли сжимает мою руку. Вдавливает липкие пальцы в моё запястье, разворачивает мою руку ладонью вверх.
Прокусываю щёку от неожиданной режущей боли в ладони, но вслух не издаю ни звука. По ладони течёт что-то горячее и липкое. Кровь — догадываюсь я.
— Открывай. Глаза! — шипит мне в лицо, обдавая дурно-пахнущим дыханием.
— Катись в Бездну, — повторяю упрямо, и морщусь от того, что острое лезвие снова входит в рану на руке.
— Все обитатели Бездны свидетели — ты сама напросилась! — шипит он и прислоняет лезвие к моей шее. — Всё закончится одинаково. Я скормлю твою душу мораку. Но если хочешь перед этим истечь кровью и обессилеть, дело твоё.
Чувствую, как остриё лезвия прижимается к моей шее, будто его примеряют перед финальным ударом.
Боже, мне страшно, я не переношу один только вид крови, а он собрался залить меня ею всю!
Ужас перед неизвестным и пугающим раздирает грудь, будто тысячи мельчайших раскалённых иголочек колют, и колют, и колют. Мне страшно до дрожи в кончиках пальцев, а может быть, это оттого, что руки и ноги вконец онемели от тугих пут.
Сколько уже длится этот кошмар? Что, если он прав и я только оттягиваю неизбежное? Ведь помощи ждать неоткуда. Никто не знает, где я. Никто не спасёт.
Что, если малодушно открыть глаза и закончить всё по-быстрому? Покормить собой монстра и отправить его в Академию к остальным? Зачем геройствовать? Я простая девчонка…
— Последний шанс тебе. Пять, четыре, — паническая карусель в голове сменяется странным спокойствием обречённости. Нет. Надо быть стойкой, не сдаваться и идти до конца. — Три, два…
Задерживаю дыхание. Принимаю неизбежное. Готовлюсь умереть с достоинством, но не сдаться.
Слышу размах руки, вдох Чаза и свист рассекающего воздух лезвия, летящего на меня. Жмурюсь ещё сильнее, сжимаюсь в комочек.
Но в следующий миг вместо режущей боли меня словно отбрасывает назад мощным потоком воздуха, а потом всё смешивается в кучу и уже не разобрать.
Истошные визги Чаза где-то далеко в стороне. Как он там оказался? Взбешённое рокотание морака, его тяжёлая поступь, от которой дрожит земля. Он будто идёт прочь. Уходит? Но почему?
Оглушающий звериный рёв. Жар и треск пламени… Пламени?
Осторожно и боязливо приоткрываю сначала левый глаз, затем правый, затем распахиваю оба.
По щекам тут же течёт поток горячих слёз, которые накопились под сжатыми намертво веками. А руки связаны, и я даже вытереть не могу предательскую сырость.
Только шмыгаю носом и стараюсь проморгаться поскорее. После длительной темноты даже сумеречный свет слепит глаза. Кажется, сейчас всё-таки вечер, а не утро, потому что темнеет.
Боже, о чём я думаю, вообще?
Метрах в пятидесяти возле куста шиповника сидит на заднице Чаз. Он рыдает в голос, зажимая располосованные до мяса плечо и бок. А вдалеке на открытой лужайке за кустами творится невообразимое.
Грохот и рёв стоят такие, что, кажется, слышно в столице. Изо всех сил вытягиваю шею, присматриваясь. Два огромных монстра сошлись в смертельной схватке.
Верх берёт то один, то другой, и не разобрать, кто из них сильнее: Морак, размахивающий могучими когтистыми лапами, в котором вся сила тёмной Бездны, или серый дракон, из чьей пасти то и дело вырывается столп оранжево-жёлтого пламени.
Во время короткой передышки дракон вдруг отталкивается от земли и взмывает в небо. Задираю голову и заворожённо смотрю на него. Мощный размах серебристых крыльев перекрывает кусок сизого неба, который мне едва видно сквозь куцые верхушки деревьев. У меня дух захватывает от его величественной и потрясающей красоты.
Дракон. Откуда он здесь?
Почувствовал разлом и пришёл закрыть его? Морак забирает души людей, но бессилен перед драконами, потому что тех защищает древняя магия. Единственный способ победить дракона — одолеть его в честном бою.
Не знаю, кто он, друг или враг. Но пока
