Я молчу, хоть слова так и рвутся наружу.

Женщина вздыхает и продолжает:

– Я в своей жизни редко прибегала к пророческим ритуалам. Уж больно не хотелось мне вмешиваться в дела богов, да и ненадёжны они, ритуалы эти, как ни крути, но тут не сдержалась. Такой ответ устроит тебя? – Снова хитрый взгляд, а лишь киваю. – Что же захочешь узнать следующим?

Мне не всё было понятно с этим пророческим ритуалом, но… Если кратко и совсем просто – Дайана увидела, что мы предназначены друг другу. Как она провернула остальное – пусть пока побудет загадкой, потому что следующий вопрос представлял из себя весьма длинную, как мне кажется, историю:

– Что случилось на ваше шестнадцатилетие?

Ведьма прикрывает глаза и грустно усмехается:

– Нет, всё же кровь – не водица... Не зря я сделала тебя своей наследницей. 

– Кристиана, совершала ли ты в жизни такие поступки, о которых ни раз потом жалела? – Дайана задаёт неожиданный вопрос, а я не сразу нахожусь, что на него ответить.

Совершала ли? Жалела ли? Вот так сразу и не вспомнить, но…

– Сдаётся мне, что у каждого найдётся что-то подобное, – пожимаю плечами и делаю очередной глоток чая.

– Я совершила такой лишь однажды, – безрадостно усмехается родственница. – Тот, который так и не смогла исправить.

Она вновь смотрит на огонь и всполохи становятся ярче, ещё ярче, пока мне не начинает казаться, что во всполохах этих я вижу двух молоденьких девушек, весело болтающих ногами, сидя на высокой каменной стене. Обе они до того хорошенькие да ладные, что я невольно засматриваюсь и даже где-то в глубине души просыпается зависть…

– Много позже я узнала, что от мужчин – одним беды, – голос ведьмы тих и спокоен, словно безмятежные воды безмолвного моря. И я слушаю, жадно впитывая каждое слово. – А тогда, в день своего шестнадцатилетия, я была наивна и глупа, как и все барышни в столь юном возрасте.

Несмотря ни на что, мы с Адель были очень дружны. Нет, вздорили, конечно, но я не представляла лучшей подруги, чем она. Все её секреты были моими секретами, а мои – её. Ты могла подумать, что козни, которые я ей устраивала, сильно её обижали, но могу тебя заверить – Адель мстила не менее изощрённо.

Все прежние ссоры не шли ни в какое сравнение с тем, что произошло потом.

Так вот, в тот злополучный день… Нам понравился один молодой человек. Мне бы отступиться, остановиться, но я всегда была слишком упряма. Мы общались втроём, назвались друзьями, проводили вместе уйму времени. Я видела, как Дель смотрит на него, но всё равно… приворожила его. Заставила бегать за мной, словно собачка на привязи. Это было гадко.

Дайана ненадолго замолкает, вздыхает тяжело, со свистом.

– Потом я раскаялась, поняла, что в своём упрямстве зашла слишком далеко, только было поздно. Аделаида не простила меня. И потом, сколько бы я ни умоляла простить её, сколько бы ни писала писем и не искала встречи – сестра не дала мне ни одного шанса. Она вычеркнула меня из своей жизни.

Ведьма замолкает, а я с трудом отворачиваюсь от огня, где всё ещё видны силуэты девушек.

– То есть, ты приворожила парня, который нравился бабуле?

– Если бы, – качает головой женщина, – он не просто ей нравился, она его полюбила. По-настоящему. А я плюнула ей в душу упрямства ради.

Вот ведь…

– Да уж, – не нашлась, что сказать на это вопиющее признание.

– Она ничего не сказала родителям, а я просто сбежала из дома, не в силах вынести муки совести. Волей случая меня к себе в ученицы взяла одна ведьма. И жизнь закрутилась, завертелась и понеслась вскачь.

– И что, бабуля вас так и не простила? – Когда повисшая пауза становится невыносимой, нахожу в себе смелость спросить.

– Ты когда-нибудь слышала обо мне от неё? – Не глядя на меня говорит Дайана.

Кожу обжигает жаром стыда:

– Нет, – признаюсь тихо.

– Вот ты и ответила сама, – родственница кривит губы в улыбке.

На этом разговор вовсе потух. Я не знаю, что ещё спросить, да и стоит ли тревожить женщину, которая вот уже добрую четверть часа смотрит в одну точку, даже не мигая?

Чай давно остыл, но не стал от этого дурнее. И я продолжаю пить его маленьким глоточками, стараясь растянуть удовольствие.

– Ты знала, что никто и никогда не ссылал ведьм за границу Проклятых гор? – Спустя ещё какое-то время Дайана резко меняет тему.

Мотаю головой.

– Они сами уходят туда, чтобы продлить свою жизнь, – поясняет она. – Вот и я ушла, а дом тебе оставила, чтобы ты приглядывала за ним. Только, если бы я сказала, что жива и наследство твоё временно, ты бы вряд ли приехала сюда. А я хотела, чтобы за домом следили, не хотела надолго оставлять его в одиночестве. Да только Шмот, работничек недобросовестный, искал тебя слишком долго, так что мой друг успел подумать, что его попросту бросили.

Дом обиженно гудит, подтверждая её слова.

– Подождите, – прерываю её такую складную исповедь. – А как же во всю эту вашу заботу о доме вписывается Джек и наше предназначение друг другу?

Дайана будто бы смущается, и машет морщинистой рукой:

– Говорю же тебе, пророческие ритуалы так ненадёжны…

М-да.

Нет, я вовсе не расстроена, что пророчество оказалось правдивым, только… Такое ощущение, что меня просто использовали.

– Не злись, – не заметила, как ведьма встала и подошла ко мне. Для дряхлой старухи она передвигается слишком бесшумно. – Всё же получилось даже лучше, чем я предполагала.

– И не говорите, – бурчу, впрочем, без особой злости. Несмотря ни на что я должна быть ей благодарна.

– А теперь расскажи-ка мне про себя? Неужто Олеана так просто приняла, что её родовитый брат выбрал простую фею? – И так хитро блестят её глаза, что я уверена – она уже обо всём знает. Но не отказываю себе в желании рассказать всё из первых уст.

Мы проговорили с ней почти до самого утра. Рассуждения о чистоплюйстве Олеана медленно перетекли на моё детство и юность. Я рассказывала всё без утайки. Не знаю почему, но была уверена – эта странная женщина, со своими секретами и чудаковатым характером, поймёт меня.

Спать мы ложимся, когда из-за горизонта показывается краснобокое солнце. А просыпаюсь я, услышав знакомые голоса.

– Что это значит – мы об этом не разговаривали? Со мной говори! Не позволю опозорить мою кровиночку, балбесина!

– Дайана, свадьба – вопрос решённый. А вот когда и как будет проходить торжество, мы с Кристианой решим сами.

– Что значит – сами? Знаю я, как вы там всё нарешаете… – ведьма фырчит и ворчливо продолжает: – Сегодня же нужно всё решить, и в газетёнку эту поганую объявление дать! Чтоб все знали, в том числе сестрица твоя ядовитая.