* * *

Она больше не походила на Екатерину Холл, графиню Раштон, ту женщину с холодным взглядом, которая носила свою красоту как изящный щит. Когда Себастиан вошел в зал ресторана отеля «Альбион», его мать, сидевшая неподалеку от входа, встала из-за стола и направилась к нему. Ее платье было элегантным, но простым, и на ней не было драгоценностей. Темные волосы были стянуты на затылке в аккуратный узел, и несколько завитков падали на длинную изящную шею.

Когда она подошла поближе, Себастиан заметил серебряные нити в ее волосах и тонкие морщинки, расходившиеся от уголков глаз. От легкого загара ее кожа казалась темнее, чем прежде, а на носу выступили веснушки.

Веснушки? Неужели это его мать? Остановившись перед ним, она подняла руку, словно собиралась прикоснуться к нему, но ее рука тотчас опустилась.

– Себастиан… – прошептала она и тут же умолкла.

Он негромко откашлялся, прочищая горло. Поведение Клары и встреча с этой женщиной, в которой он с трудом узнавал свою мать, – все это взвинтило его нервы до предела.

– Приветствую… Екатерина.

Дарайус, стоящий рядом, положил руку ему на плечо и крепко сжал его. Потом развернулся и вышел, оставив брата наедине с матерью.

Вспомнив, что следовало проявлять элементарную вежливость, Себастиан спросил:

– Ты уже ужинала?

– Еще нет. – Она произнесла это по-английски, хотя и с небольшой заминкой и с более явным акцентом, чем помнилось Себастиану. – Спасибо, что согласился встретиться со мной.

– Я не хотел.

Себастиан, сам того не желая, произнес эти слова слишком уж резко – словно окрасив их в угольно-черный цвет. В голове у него вертелось множество вопросов, но он не знал, сможет ли их задать.

Когда они сели за стол, Екатерина поправила прическу, и Себастиан заметил, что руки у нее дрожат. Она молча рассматривала его, и взгляд ее темных глаз, так походивших на глаза сыновей, был одновременно настороженным и полным надежды.

– Почему же ты передумал? – спросила она наконец.

– Клара.

Ее губы дрогнули в улыбке.

– Она мне нравится.

– Почему ты вернулась? – спросил Себастиан, не желая обсуждать свою жену с женщиной, погубившей своей изменой собственный брак.

– Я приехала, чтобы увидеть тебя.

– И я должен быть тебе за это благодарен? – Себастиан едва не вспылил, но лишь пронзил эту женщину гневным взглядом. – Своим побегом ты вызвала безобразный скандал, который всем нам пришлось разгребать. Ты спровоцировала отца на развод и бросила свою дочь, о которой по твоей вине в свете сложилось мнение, что она ничем не лучше своей распутной матери. Ты когда-нибудь задумывалась о том, какие руины после себя оставила?

– Конечно же, я об этом думала.

Хотя в словах матери прозвучало сожаление, Себастиан не заметил на ее лице ни тени раскаяния. При мысли о том, что она нисколько не стыдилась своего прошлого, гнев Себастиана едва не выплеснулся наружу.

– Я только об этом и думала, когда все стало известно, – продолжила она. – Но единственное, что мне оставалось, – это уехать. Если бы я вернулась в Лондон, то сделала бы только хуже. Я понимала, что если сбегу, то вся вина ляжет на меня и все будут считать, что мои дети попали в беду из-за своей матери. Я очень надеялась, что свет не станет судить вас слишком строго.

– Ты ошиблась, – угрюмо промолвил Себастиан. – Но, возможно, мы бы все это выдержали, если бы знали, что произошло.

– О, Себастиан… – Она опустила глаза, уставившись на свои руки. Некогда нежные и белые, теперь они потемнели и покрылись морщинками. – Хотелось бы мне сказать тебе, что это была ошибка, что я не хотела, чтобы так случилось, что я никогда не собиралась делать ничего подобного. Но когда это случилось… Знаешь, я почувствовала, что во мне как будто что-то сломалось… и чувства вырвались наружу.

«Со мной случилось то же самое, когда я встретил Клару», – подумал Себастиан, но тут же отбросил эту мысль, не желая признавать сходство между собой и матерью.

– Екатерина, – он старался сохранять невозмутимость, – так что же все-таки произошло?

– Я влюбилась.

«Черт побери!» – мысленно воскликнул Себастиан.

– Я поехала в Санкт-Петербург, – поведала мать, – моей сестре тогда прислали приглашение на церемонию во дворце. Но ей не хотелось идти, поэтому вместо нее пошла я. И там я встретила Алексея, служившего в армии в чине капитана. Он был младше меня на шесть лет, но это его не волновало. Алексей был красивым, подающим надежды, храбрым… И он сделал так, что я почувствовала себя единственной женщиной в зале.

– Ради него ты бросила семью?

Мать поморщилась.

– Это было… не совсем так. Просто так вышло.

– Замужняя женщина, графиня, которая заводит любовную интрижку, – это ли не пик пошлости?

– С твоей точки зрения – вероятно. С точки зрения общества – тоже. Но мы с Алексеем видели все это совершенно в ином свете. Ты хоть представляешь, что значит быть замужем за Раштоном? На самом деле мы никогда не любили друг друга. Я знаю, что в душе он не жестокий человек, но… обращался со мной жестоко. Он холодный и строгий. В нем нет жизни, нет огня. Я должна была постоянно сдерживать себя, иначе могла разбиться как стекло. Но я даже не осознавала этого, пока не встретила Алексея. В тот момент я поняла, что должна сделать выбор. И окунуться в сверкающий и опасный мир, который изменит в моей жизни все, или вернуться к той жизни, в которой чувствовала себя мертвой.

– А о нас ты не думала?

– Конечно, думала. Но, Себастиан, ведь вы жили в своем собственном мире. Вы хоть это осознавали?

– А часто ли мы видели тебя?

– Это не значит, что я вас не люблю. Я очень любила слушать, как ты играл на пианино, даже когда был ребенком. Ты помнишь?

Себастиан кашлянул.

– Ты тоже хорошо играла.

Только в те минуты, когда наблюдал, как мать играет на пианино – как ее руки с необыкновенным изяществом скользят по клавишам, – она становилась для него реальной, живой…

– Я играла больше для самой себя, а не для слушателей, – сказала Екатерина. – И я восхищалась тобой, когда ты начал выступать и завоевал признание. – Она разгладила и без того гладкую скатерть, затем продолжила: – Вы все выросли так быстро… Александр постоянно был занят своей компанией, Дарайус был погружен в свои занятия, а ты – в музыку. Даже Талия проводила все время с подругами или занимаясь благотворительностью. А Раштона, конечно же, никогда не было рядом. И я бродила по огромному дому словно призрак. В конце концов я поняла, что, если не сбегу, тот дом станет моей могилой.

Себастиан провел ладонью по волосам, с досадой ощутив, что отчасти понимает эту женщину. Он прекрасно знал, что значит потерять все, что тебе дорого. И если в такой ситуации что-то немедленно не предпримешь, то просто перестанешь существовать.