– У нас кто-то умер? – поинтересовалась у друзей. – Или мне просто выйти?

– Мы уже закончили. – Миатэ резко поднялся. – Еще раз повторяю – я совершенно не понимаю, о чем ты, Ди.

И прежде чем я открыла рот, чтобы поинтересоваться, что, собственно говоря, происходит, вышел из гостиной.

– Это что сейчас такое было? – присела рядом с подругой.

– Представляешь, он мне изменяет! – прошипела она.

Вытаращилась на амазонку как на восьмое чудо света. Эм… с чего такие шикарные выводы? Помнится мне, что с тех пор, как Сумеречный осознал, насколько сильно вляпался, поотшивал всех девиц. К тому же сама постановка вопроса…

– Интересно, как он может тебе изменять, если, по твоим же, Димара, словам, вы просто друзья? – не удержалась от подколки.

А вот о том, что в последнее время творила сама подруга, решила благоразумно не вспоминать. Еще в лоб прилетит – оно мне надо?

– И ты туда же? – мрачно покосилась на меня блондинка. – Этот тоже… первым делом спросил. А потом все отрицал! Ну вот как ему верить, а? Если уже около трех недель по Академии гуляют слухи о том, как из комнаты Вира выскочила полуголая рыжая девица в одной простыне?

Ничего не смогла с собой сделать. Сначала прыснула, а потом рассмеялась во весь голос. Я сразу поняла, что это была за рыжая девица.

Но Димара смотрела на меня настолько обиженно, что я открыто улыбнулась и решила все-таки пояснить:

– Поражаюсь, как Вир сам не додумался, что это за девушка могла быть. Да и ты тоже хороша. Знаешь же, что у нас есть один влюбленный в таинственную рыжую гостью друг, от которого эта девица регулярно бегает в неглиже.

– Ой! – прикрыла рот ладонью амазонка и округлила глаза. – Думаешь, это была она?

– Я точно знаю, – вырвалось у меня быстрее, чем сообразила, что именно говорю.

Да что же это такое с моим языком в последнее время?!

– Как это?! – опешила подруга, а потом сузила глаза и зло рявкнула: – И молчишь?! У нас Мэй от несчастной любви загибается, а ты молчишь? Хороша же ты…

– Тихо! – подняла я обе ладони. – Это просто не мой секрет. Та девушка… обещала сама открыться. Вот буквально на днях. Пойми, она очень юна и до смерти боится, что ее отвергнут.

– Чушь, – решительно отмела аргументы амазонка. – Лис ее на руках носить готов.

Ох, я бы с тобой поспорила… Но выдавать Еву тоже не хочется. Впрочем, а что, если кошка сама расскажет Димаре? Заодно и потренируется признаваться. Да и женская солидарность – сила! Все, решено, буду хвостатую уговаривать.

– Давай я у нее спрошу, – решительно произнесла я. – И если… девушка не будет против, сама придет и тебе все расскажет. Скажу сразу – ты очень удивишься.

На следующий день после занятий я поймала рыжую и предложила поговорить с Димарой. Ева сразу же согласилась и даже обрадовалась. Оказывается, она так и не нашла в себе силы вчера сознаться Вираэлю и очень расстраивалась по этому поводу.

Амазонка едва удостоила нас взглядом – она сосредоточенно выводила заковыристую формулу, которой ее сегодня озадачил Алекс. Я с кошкой на руках тихонько присела напротив. По себе знаю, подруге нужна предельная сосредоточенность.

– Все, я ее сделала! – выдохнула наконец Ди и захлопнула тетрадь. – Привет, Вики, Ева. Ну и где мой сюрприз? Отказалась приходить, да?

Вздохнула и поставила рыжую на диван. Ну что ж. Твой выход, Ева.

– Не обещаю, но попробую, – непонятно для Димары произнесла кошка, затем вытянулась, как по струнке, и… через миг на диване сидела рыжая девушка. Которая сразу же радостно захлопала в ладоши. – Ура, у меня получилось! Первый раз получилось самой!

– Это что такое? – просипела изумленная амазонка и даже глаза протерла. – Ева?!

– Да, это я, – развела руками наша кейли. – Вот такие шутки Судьбы.

– Подробностей! И срочно! – Амазонка решительно встала и пошла к шкафу. – А еще выпить. Так просто такого не переваришь…

Дальше мы медленно цедили красное вино, а Ева рассказывала Димаре свою историю. Блондинка слушала внимательно, не перебивая, иногда только сочувственно поддакивая.

– Теперь я понимаю, почему ты Мэю не показываешься, – вздохнула она, когда рыжая замолчала. – Действительно, не угадаешь, как он отреагирует на такое…

Девичник шел своим чередом. Мы продолжили пить вино и перемывать косточки парням.

– А знаете что, – воскликнула вдруг порядком захмелевшая Ева, – вот пойду и прямо сейчас Мэйлису сознаюсь! Сил больше нет терпеть!

– Ты уверена? – спросила более трезвая я. – Может, на пьяную голову этого лучше не делать?

– Кто пьяная? – предсказуемо возмутилась рыжая. – Я не пьяная! И скажу! Вот только в кошку обратно обернусь…

– Зачем? – ошарашенно поинтересовалась Димара.

– Ну как же? – укоризненно посмотрела на нее Ева. – Надо же ему наглядно продемонстрировать, что именно я – та, кого он ищет.

Мы не стали спорить.

Следующие несколько минут кошатина пыталась обернуться. То ли от отсутствия практики, то ли из-за алкоголя у нее ничего не получалось. И только когда рыжая основательно разозлилась, ее организм милостиво принял хвостатую форму.

– А теперь идемте. – Кошка решительно зашагала к двери. – Будем признаваться.

Мы с Димарой даже не стали уточнять, в чем именно следует признаваться нам. Просто послушно пошли следом. В конце концов, предстоящее зрелище грех было пропустить.

У нужной двери мы затормозили. Не в последнюю очередь потому, что оттуда слышался женский визгливый голос.

– Теперь ты не отвертишься, Мэйлис Вести! – орала неизвестная женщина. – Женишься как миленький!

Кажется, я знаю, кого нелегкая принесла. «Невесту» нашего лиса, чтоб ее… Надо выручать друга, а то ведь эта бабища – бешеная!

– Это, надо понимать, та дурная лиса? – прошипела вдруг Ева и рванула к двери со всех лап. – Ну я ей сейчас устрою!

Так и получилось, что сначала в гостиную влетела взбешенная кошка, а за ней уже мы – малость прифигевшие.

Открывшаяся картина оказалась весьма забавной. Мэйлис сидел прямо на столе и с нескрываемым интересом смотрел на чуть ли не слюной брызжущую Кливссу. К слову, в ней лису не признал бы разве что слепой – узкое лицо с острым подбородком, вздернутый заостренный нос, бледные тонкие губы. А еще было видно невооруженным глазом, как эта рыжая бесится. Особенно оттого, что на Мэя ее слова не производят ну никакого эффекта. Максимум, что можно было прочитать на его лице, – легкая заинтересованность, мол, и что еще эта дурная деваха выкинет? Такая же заинтересованность обнаружилась в синих глазах Вираэля, который, удобно устроившись на диване, наблюдал за представлением. И по нашей связи от обоих доносилось сдержанное любопытство пополам с ехидным весельем.