Я открыл рот, чтобы согласиться с этой версией, но вовремя спохватился. Грамотно работает Скоромыхов – сначала заморочил мне голову, а потом направил в ловушку.

– Я переборщил.

– В пределах необходимой обороны?

– Ну, может, за пределами. Это уж как суд решит…

– На ком сидел Гучков, когда вы его ударили?

– На ком сидел?

– Кого избивал?

– Булахова он избивал.

– Он ударил его только один раз. Обухом топора. Затем над кем-то склонился… Он кого-то избивал, когда вы его ударили? Кого? Вашу жену? Но следов избиения на ней не было. А у вас было разбито лицо. Или нет?

– Ну, мы дрались с Гучковым. Потом он упал…

– Вы схватили топор и ударили его по голове. Со всей силы… Он находился в беспомощном состоянии, а вы его ударили. Боюсь, что в этом случае вы будете отвечать за умышленное убийство.

– Я просто не рассчитал силы…

– А может, это ваша жена не рассчитала силы?

– Я убил Гучкова. Хотите вы того или нет, но это я его убил!

– Что ж, будем разбираться… Хотите что-нибудь спросить? – с затаенной насмешкой посмотрел на меня Скоромыхов.

– По поводу?

– Ну, в каких отношениях состояла ваша супруга с Орловским? Или вы и так все знаете?

– В каких отношениях она состояла? – спросил я и сглотнул слюну, чтобы смочить пересохшее вдруг горло.

– Тебя подставили, Ромин! Тебя подставила твоя собственная жена! – перешел на эмоции Скоромыхов. – Тебя подставила твоя собственная жена! Ты мог погибнуть! Ты потерял три года жизни! И после этого ты ее покрываешь! Снова сесть хочешь? Ну, давай! Поверь, она без тебя скучать не будет…

– В каких отношениях она состояла с Орловским? Что вы об этом знаете? – Я смотрел на него зло, исподлобья.

– В деловых. Насчет интима сказать не могу, врать не буду, это не в моих правилах. Но вы сами должны понимать, что в этих отношениях не все чисто. – Следователь выглядел растерянным, но на последней фразе голос его прозвучал твердо и уверенно.

– Я задержан?

– Пока нет.

– Могу идти?

– Можете. Но хорошенько подумайте. Может, вы зря сунули голову в петлю?

– Обязательно подумаю.

Я тяжело поднялся и на одеревенелых ногах вышел из кабинета.

Америку Скоромыхов не открыл, но утвердил меня в моих подозрениях. Теперь я точно знал, кто и зачем отправил меня в тюрьму.

Теперь я мог предъявить Варваре… Хотя нет, для серьезного разговора не хватало одной детали. Но я знал, где ее можно найти. За ней и отправился, забыв про работу…

Измена и предательство жены – серьезный повод напиться. И все-таки я удержал себя в рамках. Вспомнил, как возвращался от Марины после разговора с ее братцем, и сдержался. На гаишника я тогда нарвался. Что, если этот номер с ним подстроил Гучков? Он же знал, какой дорогой я возвращаюсь домой, мог и подсказать ментам. Возможно, даже проплатил им.

Гучкова больше нет, но Варвара осталась. И Орловский никуда не делся. Вряд ли они опустятся до такого, чтобы натравить на меня гаишника, но все равно я удержался от рюмки. И домой ехал осторожно. Из гостиницы ехал, где мы с Варварой на прошлой неделе неплохо провели время. А это путь не близкий…

Домой я вернулся поздно. Все домашние уже спали. А Варвары, возможно, не было дома. Может, она сейчас кувыркается со своим Валерой?

Я очень хотел надеяться, что это не так, но на второй этаж в спальню подниматься не стал. Какая разница, дома сейчас Варвара или нет? Она спала с Орловским, и этот факт волевым решением не отменить…

Я прямым ходом проследовал на кухню, зажег свет над барной стойкой, достал бутылку коньяка, наполнил бокал до краев и залпом выпил. Вместо закуски сунул в рот сигарету.

Варвара зашла на кухню бесшумно. Шелковый халат запахнут, волосы собраны на затылке. Ну да, это же я приехал. Если бы это Валера пожаловал, она бы и волосы распустила, и поясок на халате, и саму себя.

Этот урод бывал здесь. А почему нет? И Варваре хорошо, и Ольга Максимовна не возражает. Это я для нее чужой, а Валера для нее как сын родной. Варвара – дочь и невестка, Орловский – сын…

Вид у Варвары был встревоженный. Видно, учуяла приближение грозы.

– Почему так поздно? – напряженным голосом спросила она.

– Я у Скоромыхова был.

– И что?

– А ты не знаешь, что я у него был?

– А почему я должна знать? – искренне удивилась она.

– Ну, ты всегда все про меня знаешь. И Скоромыхов мог тебе позвонить.

– Зачем? Что-то случилось?

– Он думает, что это ты убила Гучкова.

– А ты что ему сказал? – разволновалась Варвара.

Она взяла чистый стакан, подставила его мне, но я сделал вид, что не заметил этого, и наливать ей не стал.

– Ну, я же не дурак против мафии идти. Там же у вас мафия, да?.. На чем вы там поднялись, на фальшивых авизо?

– Кто тебе такое сказал? – Варвара сама плеснула себе.

– Скоромыхов раскопал. Там против тебя реальное дело. На сто семьдесят миллионов, которые ты в банке по фальшивке получила. Думаю, это всего лишь эпизод…

Варвара выпила, смахнула со стола пачку сигарет. Курила она очень редко, но сейчас ситуация такая, что и некурящий за сигарету схватится…

– И это у Скоромыхова все есть?

– Есть. И то, что Гучков на «Врост-банк» работал, есть. Это же Орловский меня его руками душил?

– Я про это ничего не знаю. – Варвара смотрела мне в глаза, но это давалось ей нелегко. И голос у нее дрожал.

– Зачем он меня душил? – сквозь зубы процедил я.

– Валера здесь ни при чем. – Все-таки не выдержала она, опустила глаза.

– И ты не трахалась с ним?

Варвара подняла на меня наполненные слезами глаза и мотнула головой.

– Помнишь, мы к нему в банк ехали? В гостиницу заехали… Я еще подумал как-то, у него ревнивая жена, а вам надо же где-то встречаться. Может, вы по гостиницам мыкаетесь… А в этой гостинице тебя узнали, будто ты не раз там бывала… А что, неплохой вариант – каких-то сто километров от Москвы. Валера туда и обратно на раз-два, а ты и заночевать могла. Куда тебе спешить, когда муж в командировке? Длинная у меня командировка была, да? И все равно мало, да?

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – Варвара, казалось, сейчас расплачется.

Но так только казалось, и я это понимал. Она жестокая волчица из дикого мира, и если будет сейчас лить, то крокодиловы слезы.