Господствующая сегодня в физике интерпретация утверждает, что нельзя считать, будто бы частицы внутри урана могут одновременно иметь положение и импульс. Такая интерпретация превращает эпистемологию в онтологию. То есть наша неспособность узнать их выражает истинную природу вещей. Как сказал Гейзенберг, «сами атомы или элементарные частицы не реальны; они образуют мир потенциалов и возможностей, а не вещей и фактов».

Хотя кажется, что принцип неопределенности Гейзенберга создает неизвестное или пробел, через которые в мир может вернуться Бог, возможно, что на самом деле он заполняет другой пробел, служащий для большинства источником веры в Бога. Одно из крупнейших неизвестных сводится к вопросу: почему в мире что-то существует? Моя банка урана попала ко мне из компании Images Scientific Instruments на Статен-Айленде через интернет-магазин Amazon. Но если пойти еще дальше, пытаясь определить изначальное происхождение этого урана, мы в конце концов упремся в неизвестность. Потребность в каком-то объяснении этой неизвестности лежит в основе концепций Бога многих культур. Бог является ответом на этот вопрос. Но что это за ответ? Возможно, он просто подчеркивает веру многих в то, что мы не можем знать истинного ответа.

Мне кажется, что большинство ученых, говорящих о Боге, имеют в виду нечто, что давало бы ответ на этот, по-видимому, неразрешимый вопрос: откуда берется все? Они охотно применяют свой научный разум к исследованию того, как устроена уже существующая и работающая Вселенная. Они не ищут в мире следов божественного вмешательства. Такое мировоззрение часто называют деизмом в отличие от теизма. Такого Бога, в сущности, можно приравнять к «тому, чего мы знать не можем».

Разумеется, если попытаться описать, как может выглядеть такой ответ, сталкиваешься с проблемой бесконечной регрессии. Если предположить, что нечто ответственно за создание Вселенной, то, спрашивается, кто создал это нечто? Разумеется, такое «кто» – тоже часть проблемы, потому что мы испытываем непреодолимое стремление персонифицировать эту концепцию.

Именно поэтому многие говорят о трансцендентных определениях, о том, чего нельзя выразить, – чтобы избежать проблемы бесконечной регрессии. Они уклоняются даже от попыток выразить, каким может быть такой ответ. Просто нечто неизвестное и превосходящее наши попытки его познания. Именно таков Бог, определение которого пытался сформулировать ведущий североирландской воскресной утренней радиопередачи, с которым я вступил в спор.

В данном случае Бога определяют как нечто, что не может быть выражено. Но какую силу может иметь такая концепция? Если он не может вмешиваться, не может влиять, не может быть выражен и описан, – то зачем он нам нужен? Именно поэтому все мифотворцы вынуждены отливать своих богов в формы, которые можно выразить, узнать и зачастую персонифицировать. Слишком трансцендентный Бог теряет свое могущество и постепенно исчезает. Именно это случилось с верховными богами или небесными богами многих религий. Религиовед Карен Армстронг пишет в своей книге «Биография Бога» (The Case for God): «Он превратился в Deus otiosus[67], в “бесполезное”, или “излишнее”, божество, и постепенно исчез из сознания своего народа».

Как заявляет теолог Герберт Маккейб: «Утверждать существование Бога значит утверждать, что существуют не получившие ответа вопросы об устройстве Вселенной». Но он же предостерегает, что порок религий всегда состоит в представлении Бога не как философской идеи, а как конкретного объекта. По его мнению, проблема заключается в том, что религия слишком часто впадает в идолопоклонничество, пытаясь установить слишком личные отношения с такой концепцией Бога.

Трудность состоит в том, что неопределенная, непознаваемая, трансцендентная концепция слишком абстрактна, чтобы многие могли установить с ней какие-то отношения. Она не может предложить того утешения, которого многие ищут в Боге. Поэтому его могущество, возможно, неизбежно должно быть основано на несколько меньшей трансцендентности, несколько большей ощутимости, даже если это и противоречит исходному определению и порождает парадоксальный вопрос о том, «кто создал создателя».

0 = 1–1

Однако вопрос о том, почему существует нечто, а не ничто, может быть не таким уж и непознаваемым. И именно непознаваемое третьего «рубежа» может предоставить способ получения чего-то ex nihilo, из ничего. Как только у нас оказывается кусочек пустого пространства, квантовая физика начинает заполнять его чем-то. Тот вариант принципа неопределенности Гейзенберга, который мы до сих пор рассматривали, касается отношений между положением и импульсом. Но есть и другие физические величины, связанные между собой подобным образом.

Например, принцип неопределенности Гейзенберга связывает энергию и время: если посмотреть, что происходит в, по-видимому, пустой области пространства, то уменьшение временного промежутка исследования такой области приводит к росту неопределенности ее энергетического содержания, что означает, что пустое пространство никогда не может быть действительно пустым. На коротких временных промежутках существует возможность флуктуаций энергии. Поскольку энергия может преобразовываться в массу, это приводит к спонтанному рождению в вакууме частиц. В большинстве случаев они аннигилируют друг с другом и снова обращаются в ничто, но некоторые из них все же выживают. И это дает нам механизм получения чего-то из ничего.

Но откуда берется эта энергия? Не противоречит ли ее внезапное появление закону сохранения энергии, столь милому физике? Кое-кто считает, что суммарное энергетическое содержание Вселенной равно нулю, а потому никакого обмана тут нет. Важно учитывать, что гравитация создает отрицательное энергосодержание. Поэтому Вселенная может возникать из нулевой энергии – из ничего, – поскольку при этом возникает сочетание положительной и отрицательной энергии. Мы попросту наблюдаем действие уравнения 0 = 1–1. 0 есть ничто; 1 плюс –1 – это, соответственно, материя и гравитация, притягивающая эту материю.

Представление гравитации в виде отрицательной энергии может показаться несколько странным, но представим себе крупную массу – например астероид – вблизи Земли. Падая на Землю, астероид увеличивает свою кинетическую энергию, но гравитационное притяжение также возрастает, так как сила гравитационного притяжения увеличивается по мере уменьшения расстояния между двумя массами. Поэтому закон сохранения энергии требует, чтобы гравитационная потенциальная энергия была отрицательной и уравновешивала прирост кинетической энергии.

В соответствии с принципом неопределенности Гейзенберга, из самого факта существования пространства следует, что частицы могут возникать из ничего. Никакой необходимости в создателе нет. Квантовые флуктуации приводят к тому, что мы постоянно видим, как из ничего возникает нечто. Как мы увидим на пятом «рубеже», именно этим Хокинг объяснил испускание частиц черными дырами. Ничто превращается в частицу и античастицу: одна из них оказывается захвачена черной дырой, а вторая улетает прочь. Таким образом, квантовая физика дает частичный ответ на вопрос о получении чего-то из ничего.