– Какой замок? Какой молодой человек? – Викторияскрипнула зубами. – Тетя Галя, ты опять кого-то впустила в квартиру?

– Да что ты, Викуля! – тетка попятилась. – Этоочень приличный молодой человек из гор-газа! Он сказал, что проверяет всегазовые плиты, и показал мне удостоверение…

Те «сотрудницы собеса», которые нас обокрали, тожепоказывали удостоверения! – прошипела Виктория, отодвинув тетку ипрорываясь на кухню.

– Ну сколько можно об одном и том же! – капризнымдетским голосом проговорила тетка, казалось, она сейчас захныкает. – Ведья уже признала свои ошибки…

Викторию все раздражало в тетке – раздражала ее глупость, ееболтливость, манера включать телевизор на всю катушку, раздражала одежда, как ушкольницы-переростка, ее бантики и брошки, ее не по возрасту яркая косметика…женщина в семьдесят восемь лет должна одеваться и выглядеть скромнее! Викториюраздражала сама тетка, но она ничего не могла с ней поделать. Их маленькую,неудобную двухкомнатную квартирку в «хрущевке» ни на что приличное нельзя былоразменять.

Главной, заветной мечтой Виктории была собственная квартира.Собственная ванна, где не было бы теткиных допотопных мочалок, ее мыла «КраснаяМосква» (где только она его достает?) и прочих мелочей, собственная хорошооборудованная кухня, которую ни с кем не нужно делить…

Единственным реальным способом получить квартиру былозамужество, точнее – выгодное замужество. Над этим Виктория работала многиегоды. Этому она отдавала все свои силы, все свое свободное (и несвободное)время.

С замужеством, надо признать, пока ничего не получалось.

Зато появилась надежда другим способом решить квартирныйвопрос. Если Антон Сергеевич не обманет ее и привезет из Москвы обещанныеденьги, можно будет начать поиски квартиры.

А если не привезет?

Тогда пригрозить ему! Пообещать, что все станет известномайору Продольному! Ведь она видела, как в тот день Антон Сергеевич уходил сработы вместе с Цыплаковым!

Виктория влетела на кухню и с порога выпалила:

– Кто вы такой? Покажите удостоверение!

Возле газовой плиты копошился крупный, полноватый мужчина вкепке-бейсболке и синем форменном комбинезоне с красной надписью «Горгаз». Онстоял спиной к двери, но тем не менее что-то в его фигуре и неторопливых,уверенных движениях показалось Виктории удивительно знакомым.

– Покажите удостоверение! – повторила она уже не такуверенно.

Мужчина повернулся к ней, и она увидела холодные, немигающиерыбьи глаза.

– Это… вы… – прошептала она, пятясь.

Мужчина шагнул, отрезав ей путь к двери, и поднял руку стяжелым разводным ключом.

Только теперь Виктория почувствовала явственный запах газа.

– Тетя Галя, – завопила она, – вызывай милицию!

– Что? – тетка показалась в дверях. – Молодойчеловек, скажите моей племяннице, что двери нужно закрывать! Мне она не верит,так, может быть, вам, как мужчине…

– Нужно, – подтвердил мужчина и опустил разводной ключна голову Виктории.

Женщина едва слышно охнула, обмякла и сползла на пол,оставив на стене смазанный кровавый след.

Старуха попятилась, заморгала глазами, но убийца догнал ее исовсем несильно ударил в висок.

Виктория пошевелилась, застонала, приоткрыла глаза. Мужчинапристально взглянул на нее, понял, что подняться она уже не сможет, но навсякий случай ударил еще раз.

Аккуратно разложив оба тела на полу, он вернулся к плите, доотказа вывернул все вентили, прислушался к шипению вытекающего газа. Задержавдыхание, плотно закрыл окно, намочил тряпку бензином из пластиковой бутылки,бросил ее на пол, торопливо вышел в коридор. По дороге тонкой струйкой лилбензин на пол, оставляя за собой след, как Мальчик-с-пальчик. Задержавшисьвозле входной двери, чиркнул зажигалкой, бросил ее в лужицу бензина. Пламяживой оранжевой змейкой побежало на кухню, но он этого уже не видел: онвыскочил из квартиры и опрометью бросился вниз по лестнице.

Когда наверху оглушительно прогрохотал взрыв, он был уже напервом этаже.

Антон Сергеевич захлопнул за собой дверцу машины и перевелдыхание. Он хотел поскорее уехать отсюда, уехать как можно дальше от этогодома, но когда попытался вставить ключ в зажигание, его руки так тряслись, чтопришлось несколько минут посидеть, глубоко дыша, чтобы успокоиться и взять себяв руки.

Наконец он сумел завести машину, смешался с транспортнымпотоком и уехал от дома Виктории. Навстречу ему уже мчались, тревожно завываясиренами, красные машины пожарных.

Остановившись в тихом переулке, он еще несколько минутпосидел, собираясь с мыслями.

Он все еще чувствовал в руке тяжесть разводного ключа, всееще слышал отвратительный хруст ломающейся кости, перед его глазами стояликровавые пятна на стене. Все, нужно прекратить это самокопание. То, что онтолько что сделал, было необходимо.

Виктория слишком много знала, она была опасна. Тем более чтоона уже сделала все, чего он от нее хотел. То есть была отработаннымматериалом.

Сначала она подыграла ему в кабинете Льва Николаевича,помогла подменить чемоданчик, теперь помогла сдать милиции конкурентов, этихтупых уголовников, которые постоянно мешались под ногами…

Она свое дело сделала, а теперь представляла собойнесомненную угрозу. Да еще и смела пугать его. Так что он поступил совершенноправильно. Операция подходит к концу, и он должен тщательно подчистить за собойвсе концы.

А эта мерзкая старуха, ее тетка… она просто оказалась не вто время и не в том месте. Ей не повезло. Да, в конце концов, она свое ужеотжила.

Все, нужно поставить точку в этой истории, прекратить думатьо том, что уже закончилось, и переходить к завершающей фазе операции.

Он достал из кармана мобильный телефон, набрал код Дании ихорошо знакомый копенгагенский номер.

Ответили ему сразу.

– Когда я могу приехать за деньгами? – спросил АнтонСергеевич прямым текстом, как только услышал знакомый голос с заметнымкавказским акцентом.

– Деньги? – переспросили его с плохо скрытымраздражением. – Кажется, мы договорились, что сначала должны получитьтовар… как говорится, утром стулья, вечером деньги!

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать то, что сказал! – оборвал егособеседник. – Ваша дама опять попросила тайм-аут! Мне это уже надоело! Мненужен товар, а не разговоры! Понятно?

Антон Сергеевич хотел что-то возразить, но из трубки уженеслись короткие сигналы отбоя. Что же это такое?

Он поспешил, слишком рано вообразил, что операция завершена?