М.В. Келдыша (научный центр, много работавший на оборону), — проанализировав экономику, демографию, военно-стратегический потенциал страны, пришли к выводу, что до 2000 года развитие Китая не позволяет создать угрозу, устранение которой потребовало бы предложенных военными мер. Результаты математического моделирования исторических процессов в Кремле приняли во внимание, что позволило избежать неоправданно огромных затрат».

Война на Дальнем Востоке не помешала Картеру и Брежневу встретиться в 1979 году. По протоколу встреча должна была состояться на американской территории, потому что американские президенты уже дважды приезжали в Советский Союз, а в дипломатии действует принцип взаимности. Но советские дипломаты объяснили американцам: политбюро считает нецелесообразным, чтобы Леонид Ильич летел через океан. Американцы с пониманием отнеслись к состоянию здоровья Брежнева. Они видели, в каком состоянии он приезжал во Францию.

«Брежнев движется мне навстречу, — вспоминал президент Валери Жискар д'Эстен. — Он ступает нерешительно и нетвердо, словно на каждом шагу уточняет направление движения. Я вижу, с каким усилием он произносит слова. Когда его губы двигаются, мне кажется, я слышу постукивание размякших костей, словно его челюсти плавают в жидкости».

Для подписания Договора об ограничении стратегических вооружений Картер и Брежнев встретились в Вене. Процедура подписания проходила в Редутном зале дворца Хофбург. Советский министр иностранных дел вполголоса спросил маршала Устинова:

— Как думаешь, расцелуются они или нет?

— Нет, незачем целоваться, — твердо ответил Устинов.

— Не уверен, — заметил многоопытный Громыко.

Брежнев и Картер поцеловались. Потом Брежнев спросил своего переводчика Виктора Суходрева:

— Скажи, Витя, а ничего, что я с Картером расцеловался? Но ведь это он первый…

Суходрев подтвердил, что все было совершенно нормально.

— Господин председатель, — говорил на пресс-конференции после подписания договора Джимми Картер, — у нас с вами есть дети и внуки, и мы хотим, чтобы они жили в мире. Мы с вами немало поработали для того, чтобы обесценить нашим собственным детям и детям наших стран эту безопасность.

Но 1979 год оказался для Картера крайне неудачным. В Иране вспыхнула исламская революция, которая будет иметь огромные последствия для всего мира. Шах Реза Пехлеви был важнейшим союзником и опорой Соединенных Штатов на Среднем Востоке, но американцы проморгали перемены, происходившие в стране. Они слепо верили во всемогущество шаха. Американские дипломаты и разведчики в Тегеране не интересовались настроениями оппозиции. Они не спасли шаха и не спасут себя…

Падение цен на нефть во второй половине семидесятых нанесло тяжелый удар по экономике Ирана. Рост цен правительство шаха пыталось подавить административным путем: торговцев сажали в тюрьму за спекуляцию. Это настроило иранское общество против шаха. Избрание президентом Соединенных Штатов Джимми Картера с его вниманием к правам человека стало ударом для шаха. Картер требовал от шаха демократизации, просил унять тайную полицию САВАК. Когда в Вашингтоне перестали безоговорочно поддерживать шаха, его враги почувствовали себя уверенно.

«Шах был возвращен на трон в 1953 году благодаря американской поддержке, — писал Киссинджер. — Он никогда этого не забывал. В этом, может быть, и заключалась причина его исключительной веры в американские намерения и добрую волю американцев, а также его психологического краха, когда он почувствовал, что эта дружба улетучивается…»

Во время визита в Тегеран президент Картер выдавил из себя ритуальный тост: «За великого лидера Ирана и иранский народ!», и произнес фразу, которую ему не забудут и не простят:

— Иран — островок стабильности в этом неспокойном регионе.

Шах был доволен словами дорогого гостя, но в Тегеране уже начались антишахские выступления. Священнослужители организовывали демонстрации, подставляя под огонь полиции молодежь. Потом устраивались пышные похороны, на базаре собирали деньги семьям погибших. Мечети, учебные исламские заведения превратились в центры подпольного антишахского движения.

10 и 11 декабря 1978 года по Ирану прокатились демонстрации с криками: «Аллах акбар!» Когда народ восстал, шах обнаружил, что сокрушил все политические партии и легальную оппозицию, ему не с кем договариваться о компромиссе. В отчаянии он назначил премьер-министром Шахпура Бахтияра, который был в правительстве свергнутого шахом Мосаддыка заместителем министра труда.

Наверное, шах почувствовал дыхание истории, когда сразу после назначения новый премьер отправился на могилу Мосаддыка и поклялся в верности его идеям.

Видя, что народ не успокаивается, Реза Пехлеви покинул Иран 16 января 1979 года. Никто еще не мог предположить, что в стране начинается революция.

— Надеюсь, мы успокоим волнения и восстановим отношения между шахом и народом, — говорил премьер-министр Шахпур Бахтияр.

Но через две недели, 2 февраля, в страну триумфально вернулся аятолла Рухолла Хомейни, ненавидевший шаха за его реформы.

В ноябре 1964 года Хомейни отправили в изгнание. Он обосновался в Ираке — в городе Эн-Наджафе. Это одно из священных для шиитов мест. В 1978 году в Ираке побывала жена иранского шаха. Она посетила святые для шиитов места и выразила неудовольствие тем, что иракские власти позволяют Хомейни произносить антишахские проповеди. В сентябре президент Саддам Хусейн распорядился выставить Хомейни из Ирака. В октябре аятоллу доставили на границу с Кувейтом и попросили не возвращаться в Ирак. Это была колоссальная ошибка шахского режима. Пока аятолла находился в Ираке, он был безопасен для Ирана.

Хомейни нашел убежище во Франции, откуда записи его проповедей повезли в Иран, и они скоро наводнили страну. А иностранные корреспонденты, окружавшие его во Франции, превратили аятоллу в фигуру мирового масштаба.

Когда Рухолла Хомейни вернулся на родину, его встречали пять миллионов восторженных иранцев, которые выстроились на улицах, чтобы своими глазами увидеть имама. На экранах телевизоров мир увидел беснующуюся толпу, женщин с безумными глазами.

Если премьер Бахтияр вспоминал Мосаддыка, Хомейни реагировал очень жестко:

— Почему он говорит о шахе, Мосаддыке, деньгах? Этого ничего больше нет. Есть только ислам.

Тем не менее в первом правительстве при Хомейни доминировали люди Мосаддыка. Премьер-министром стал Мехди Базарган, которого Мосаддык когда-то поставил руководить нефтяной промышленностью. Заместителем премьер-министра и министром иностранных дел стал Ибрахим Язди, лидер небольшой партии, которая клялась в верности идеям Мосаддыка.

Но Язди уже понял, что надо меньше говорить о Мосаддыке. У Ирана есть только один герой — Хомейни. Он восхищенно рассказывал об аятолле:

— Он летом читал лекции в Куме. Было очень жарко, ученики хотели поставить в его комнате вентилятор. Но он наотрез отказался: «Я смогу пользоваться вентилятором только тогда, когда вентиляторы будут у каждой семьи».

4 ноября 1979 года было воскресенье. В исламских странах отдыхают по пятницам, так что в американском посольстве в Тегеране начался обычный рабочий день. С раннего утра у посольства собралась толпа, выкрикивавшая антиамериканские лозунги. В этом не было ничего необычного. Такие митинги после исламской революции устраивались чуть не каждый день. 14 февраля тегеранская толпа