– Здравствуйте! – То ли от полета, то ли от связанных с ним волнений, а может, от всего, вместе взятого, у Киры разболелась голова и голос прозвучал так тихо, что она сама себя с трудом услышала.

Тем не менее Негода сфокусировал на ней взгляд, поприветствовал кивком и попытался забрать у Киры чемодан – маленький, на колесиках, для ручной клади.

– Я сама, – сказала она, вцепившись в ручку, словно чемодан хранил в себе семейные ценности, а не наспех собранные вещи.

– Хорошо, – отозвался Негода. – У меня машина на парковке, тут рядом. Пойдемте.

В Славнинске шел дождь, мелкий, тоскливый. Голова у Киры разболелась еще сильнее.

– Мы куда сейчас? – спросила она у Негоды.

– В гостиницу, – бросил он на ходу.

– В гостиницу?

– А вы куда хотели? Я думал, что вам нужно отдохнуть с дороги. – Они шли небыстро, тем не менее Негода тяжело дышал и был явно не расположен к разговору.

Собираясь к отцу, Кира почему-то была уверена, что ее встретят его вторая жена и ее сын. Как-то странно звучала эта фраза «вторая жена» – ведь отец официально не был разведен с мамой. Хотя, если попробовать поставить себя на их место, кто она такая? Абсолютно чужой человек, претендующий на наследство. Как бы она, Кира, поступила на месте этой женщины? Захотела бы пустить в свой дом?

В машине Негода сразу включил печку, и Кира только сейчас поняла, что дрожит от холода. У нее на языке вертелось с десяток вопросов, но Негода так внимательно смотрел на дорогу и сжимал руками руль, что она решила повременить с разговорами. Наконец машина остановилась.

– Я буду вас ждать на этом же месте в шестнадцать часов. Хватит вам времени на отдых?

Кира совсем растерялась. Судя по швейцару у дверей, гостиница была не из простых. Практически все деньги она оставила Зое Артемовне, женщине, которая в ее отсутствие ухаживает за мамой и Матей. Хватит ли ее скромных запасов на оплату номера? Конечно, в случае крайней необходимости можно обратиться за помощью к Глебу, вот только делать этого ей не хотелось.

Негода, заметив ее растерянный вид, сказал:

– Не переживайте ни о чем. В отеле вас ждут, номер оплачен на неделю. Если понадобится – продлим. Паспорт, надеюсь, не забыли? Покажете на стойке регистрации, и вам выдадут ключи. Лифт справа, комната на восьмом этаже. Еду можно заказать по телефону прямо в номер. Разберетесь? Или вас проводить?

Кира поспешила уверить, что она справится.

Конечно же, никакую еду она заказывать не стала. Оказавшись в номере, перво-наперво нырнула под горячий душ, чтобы окончательно согреться, после чего завернулась в белоснежный гостиничный халат, подтащила к большому панорамному окну кресло, залезла в него с ногами и принялась ждать назначенного Негодой часа.

Без пятнадцати четыре она уже мерила шагами успевшую высохнуть после дождя парковку возле гостиницы.

По Негоде можно было сверять часы. Потянувшись через пассажирское сиденье, он открыл переднюю дверь:

– Готовы?

Кира кивнула. На самом деле она не была готова. Да и к чему готовиться? Все шло совсем не так, как она себе представляла. Вместо пусть натянутой, но все-таки почти семейной встречи в аэропорту ее ждал неразговорчивый Бронислав Федорович. Вместо дома давно исчезнувшего из ее жизни отца ей пришлось торчать в гостинице. Ощущение такое, что ее приезду никто не рад, она всеми силами старается навязать свое общество. Кира почувствовала, что вот-вот расплачется и потребует у Негоды отвезти ее обратно в аэропорт, но тут автомобиль остановился.

Негода взял с заднего сиденья портфель, вышел из машины и, обойдя ее, открыл перед Кирой дверь.

– Это наш онкоцентр.

Тут Кире сделалось невыносимо стыдно. Получается, отец в больнице, и, очевидно, пускают к нему только в определенные часы. Именно поэтому Негода сначала привез ее в гостиницу, а не потому, что она никому не нужна.

– Наденьте, пожалуйста, бахилы, – попросил Бронислав Федорович, когда они поднялись по лестнице на третий этаж. – И вот еще… – Он достал из портфеля пакет и протянул Кире. Раскрыв его, она обнаружила одноразовый медицинский халат, маску и шапочку. – Тут такой порядок.

Кира натянула халат, подвязалась поясом и вопросительно посмотрела на Негоду. «А вдруг я его не узнаю?» – хотелось ей спросить.

– Идите, – сказал он. – Прямо по коридору, палата номер три. Это четвертая дверь справа.

Дверь палаты номер три была слегка приоткрыта. Кира тихонько постучала и осторожно толкнула дверь.

В большой и светлой комнате стояла только одна кровать. Человек, лежавший на ней, похоже, спал. Во всяком случае, глаза его были закрыты. Кира сделала несколько шагов и остановилась в нерешительности, глядя на спящего. Полностью лишенная растительности голова, землистая кожа, ввалившиеся щеки, заострившийся нос – ей вдруг показалось, что она опоздала. Внезапно глаза человека открылись, резкий, настороженный взгляд скользнул по Кире.

– Ангелочек? Это ты?

– Папа? – прошептала Кира.

– Ангелочек! – улыбнулся он через силу. – Ты совсем не изменилась. И голос тот же самый. Не поверишь – я часто вспоминаю, как ты заразительно хохочешь. Причем чем старше становлюсь, тем чаще вспоминаю. А ты? Ты помнишь меня? Ты была совсем малышкой, когда мы в последний раз виделись. А сейчас совсем взрослая. Красавица. Это не в меня. В маму.

Говорил он медленно, короткими фразами, как будто через силу.

У Киры глаза застилали слезы, горло сдавил спазм. Она не могла вымолвить ни слова.

– Злишься, – по-своему понял ее молчание отец. – Ну что ж, ты в своем праве…

Она помотала головой – как можно злиться на человека, который скоро уйдет навсегда?

– Нет, не злюсь. Это хорошо, что ты нашел меня.

– Садись. – Он похлопал рукой по простыне. – И сними эту дурацкую маску. Я хочу запомнить тебя.

Нужно было сказать что-то ободряющее, мол, все еще может обойтись, отец обязательно поправится, но Кира понимала: это не так, и главное – отец не нуждается в этой лжи.

– Кирюша! – Он взял дочь за руку.

Надо же – «Кирюша»! Да, именно так он ее называл – ангелочек и Кирюша. Против ангелочка Кира не возражала, ей даже нравилось представлять себя белым человечком с большими мягкими крыльями за плечами. А Кирюша… Ну какой девочке понравится, когда ее зовут мальчишеским именем?

Он как будто прочитал ее мысли:

– Знаю, что не нравится, когда тебя так называют. Прости, дочка! До последнего ждали пацана, вот и имя придумали – Кирилл. Кирюша. Кира. В честь прадеда твоего. Геройский был человек, в войну до Берлина дошел. Я как-то на досуге начал собирать про него материалы, альбом получился – там фотографии старые, распечатки из архивов. Ты забери его, дочка. Моим-то он не нужен. Эльмира – она вся в бизнесе. А Вениамин…