Последняя надежда рассыпалась в прах. Стас застонал, закатил глаза, и Витек с Виолеттой метнулись к нему. Милиционеры бесстрастно наблюдали за этой сценой.

— Я понимаю, как вам сейчас тяжело, и сочувствую, — проговорил наконец блондин Федчук, — но я должен выполнять свой долг. Нужно подписать протокол об опознании.

Худощавый застучал по клавишам пишущей машинки.

— У кого-нибудь есть выпить? — хрипло спросил Стас.

Витек вопросительно посмотрел на милиционера. Тот кивнул в окно:

— Там, через дорогу, палатка.

Охранник вышел, остальные ждали в полном молчании, тишину нарушал только стук машинки. Виолетта несколько раз чихнула — как бы не простудиться! Вернулся Витек, поставил перед хозяином чекушку водки и пластиковый стакан, положил буханку серого деревенского хлеба.

— Коньяка у них нет! — извинился он.

Стас только рукой махнул, свернул с водки крышку, глотнул прямо из горлышка, закашлялся. Милиционер звонко крутанул каретку и выдернул лист бумаги из машинки.

— Готово! Распишитесь на каждом листе, вот здесь, внизу. И вы тоже! — обратился он к Виолетте.

— Ну на сегодня все, можете быть свободны! — сказал Федчук.

Стас поднялся и на нетвердых ногах пошел к двери.

— Водку-то заберите! — крикнул вслед худощавый, но Кириллов только рукой махнул.

— Когда будут готовы результаты экспертизы? — спросил, задержавшись, Витек.

"Ах ты черт, что же тебе неймется!" — раздосадованно подумала Виолетта.

— Мы сразу же сообщим! — заверил блондин.

Охранник внезапно встретился глазами с воспитательницей, и выражение его лица ей почему-то не понравилось. Ну просто-таки совсем не понравилось.

По дороге домой Стас еще дважды останавливал машину, чтобы отправить Виктора в придорожный магазин за коньяком, и к концу пути стал уже абсолютно невменяем. Он уронил голову Виолетте на плечо и отключился. "Ну вот и сбылась твоя мечта, наконец-то он уснул у тебя на груди!" — захихикала Старуха, но Виолетте было не до нее. Впереди слишком много хлопот.

У ворот их уже поджидали Сашура на самокате и не находящая себе от волнения места Галина Ивановна. Прижав кулак ко рту, она с ужасом глядела на то, как водитель и охранник выволакивают из джипа бесчувственного Стаса. — Господи, да что же это такое! Да на кого же вы все похожи? Где ж вы так изгваздались-то? А Станислав-то Алексеич! Боже ж ты мой!

— Ура, папа приехал! — закричал мальчуган. — Папа! Папа, что с тобой? Папа?!

— Сашенька, папа заболел, ему надо лечь, — принялась объяснять Виолетта. (Господи, как же ей надоел этот мальчишка, сил больше нет! Как она устала сдерживаться, сюсюкать, притворяться! Наконец-то можно будет сбросить с себя эту обузу!) — Иди покатайся. А вы, ребята, отведите Станислава Алексеевича в спальню и уложите! — скомандовала она охранникам.

— Я не хочу больше кататься! Я хочу играть в гонки!

— Ну так иди играй!

— Да, а как же можно одному играть в гонки? Надо вдвоем, а Галинаванна не хочет! Тетя Лето, вы поиграете со мной в гонки?

— Мне некогда! — жестко ответила гувернантка, но, увидев, что малыш вот-вот расплачется, поспешно добавила: — Но я могу включить тебе кино по видео. Хочешь? Взрослое!

— Ух ты! — Слезы на глазах ребенка тотчас высохли. — А какое кино, какое? — И он со всех ног, обгоняя Виолетту, помчался в дом к ближайшему видеомагнитофону. Совершенно растерянная Галина Ивановна поспешила следом за ними.

Гувернантка включила первую попавшуюся кассету (какой-то боевик с Джекки Чаном), и мальчик тотчас прилип к экрану, вмиг забыв обо всем на свете. Виолетта с экономкой переглянулись и вышли в холл.

— Господи, так что же случилось-то? — На простодушном лице Галины Ивановны отражались все обуревавшие ее противоречивые чувства: испуг, сопереживание горю, естественное человеческое любопытство, тревога за собственную судьбу.

Воспитательница хотела было ответить, но тут зазвонил телефон, и она сняла трубку.

— Виолетта? Это Федоров. Что у вас происходит?! Никак не могу дозвониться до Стаса. Галина Ивановна сказала Марьяне, что его зачем-то вызвали в милицию куда-то за город, но его телефон не отвечает… Скажите, ради бога, что произошло?

— Алексей, Стас не может сейчас говорить, — с наигранным волнением ответила Виолетта. — Мы только что вернулись с опознания. Тина погибла в автокатастрофе.

— Что? Как это произошло? Когда? Где?

— Три дня назад. Как раз в четверг. Оказывается, она поехала к какой-то деревенской бабке, куда-то за Можайск. Никак не могу понять, с чего ее вдруг туда понесло? Ехала проселочной дорогой, не справилась с управлением — помните, какой был дождь? — машина скатилась под откос и загорелась. Так нам объяснили в милиции.

— А Тина?

— Тина мертва.

— Чушь какая-то, не могу поверить! Вы ее видели, опознали?

— Ох, Лешенька, я сама отказываюсь в это верить… Такой ужас! Там ведь от удара случился то ли взрыв, то ли пожар. Тело обгорело так, что страшно смотреть! Но автомобиль Тинин, его и Стас узнал, и водитель… Да и вещи нам предъявили.

— Вещи?

— То, что было с ней и на ней. Остатки одежды, сумочка… Ох, Леша, извините меня, ради Бога! Мне так трудно об этом говорить. Мы буквально только что вернулись, лазили по грязи, я даже переодеться не успела. — Да-да, конечно! Послушайте, мы с Янкой сейчас же приедем!

— Пожалуй, не стоит. Стасу плохо, он сейчас спит. Я тоже очень устала.

— Ладно, как скажете. Но обязательно позвоните нам, как только…

— Да-да, конечно! И вот еще что — передайте Марьяне… Впрочем, я сама потом с ней поговорю. До свидания.

Галина Ивановна так и застыла, слушая их разговор.

— Господи боже мой! Несчастье-то какое! Что же теперь будет-то? Бедный Станислав Алексеевич! А детишки, детишки-то сиротами остались! Сашенька, деточка, маленький совсем!

У нее в глазах стояли слезы.

— Ишь ты, как убивается! — пожалела ее Старуха. — Ты поучись, поучись у нее, тебе пригодится.

— Вот что, Галина Ивановна, плакать нам с вами сейчас нельзя! — строго сказала Виолетта, сжав ее руку. — Мы не должны расслабляться. Наша с вами задача — поддержать Станислава Алексеевича и детей. Вот уж кому придется тяжело, так это им.

Всхлипывая и утирая слезы, экономка молча закивала.

— Пойдемте-ка в дом для гостей, — продолжала Виолетта. — Мне срочно надо переодеться. А вы, будьте так добры, приготовьте бывшую Катину комнату. Для моей дочери. Она скоро приедет и поможет нам с вами — дел будет невпроворот.