Наконец-то можно было снять с себя перепачканную глиной одежду и обувь! Колготки пришлось выбросить сразу, туфли тоже были в ужасном состоянии.

Только простояв с четверть часа под горячим душем, докрасна растеревшись махровым полотенцем, надев теплый свитер и выкурив две сигареты подряд, она почувствовала, что постепенно приходит в себя. И взяв трубку, набрала свой домашний номер:

— Анна, ну что, ты готова? Вещи собрала? Тогда приезжай, пора. Проверь, все ли взяла, не забудь расческу, помаду. Учти, первое время я тебя никуда отпустить не смогу. Давай, жду.

Она отсоединилась и стала было набирать номер Марьяны, но, подумав, отложила этот разговор на потом.

— Лучше позвоню в бюро ритуальных услуг! — объяснила она Старухе. — Как думаешь, работают они в воскресенье? Вроде бы должны. Ну-ка найди мне телефонную книгу!

— Ты уже и меня в служанки к себе записала! — проворчала Старуха, но справочник все же подала.

Анна примчалась меньше чем через час, глаза ее горели. Виолетта встретила ее на лужайке.

— Мама, дай двести рублей, мне нечем расплатиться с таксистом! С ума сойти, неужели я буду жить в этом доме?

— Анька, да ты совсем сдурела, такие деньги на ветер выбрасывать! Ты что, не могла поймать машину подешевле? А жить будешь не здесь, а в домике для прислуги. И губы не раскатывай. Я тебя сюда вызвала не бездельничать, а за ребенком присматривать.

— Да-а?! — Анна поморщилась. — Ма, ну ты же знаешь, я не люблю детей. Ты ведь говорила, что хочешь выдать меня замуж за Станислава. Мне он нравится, такой симпатичный…

— Не ори, пожалуйста на весь дом! Я пока не решила, как с тобой быть.

Кстати, у Станислава, к твоему сведению, сын и дочь, шести и четырнадцати лет.

Анна пропустила ее слова мимо ушей. Она восхищенно оглядывалась по сторонам.

— Ой, до чего шикарно! Какой фонтан, какая альпийская горка! А гараж, наверное, машин на шесть! Можно, я тут все осмотрю? Я ведь ничего толком не видела, когда приезжала. Ты говорила, в доме и сауна есть, и бассейн.

— Обойдешься, успеешь еще налюбоваться. Бери свои чемоданы, я покажу тебе твою комнату. Приведешь себя в порядок, и пойдем к малышу — знакомиться. Надеюсь, ты языки еще не забыла? Попрактикуешься. И нечего морщить нос! Будешь хорошо работать, сделаю тебя экономкой.

Оставив Анну и Сашуру в детской, Виолетта на цыпочках подкралась к спальне и заглянула, приоткрыв дверь. Она боялась разбудить Стаса, но опасения ее оказались напрасны: он не спал, а сидел, как был, в перепачканных глиной джинсах и кроссовках, на дорогущих шелковых простынях, упершись локтями в колени и спрятав лицо в ладонях. Виолетта тихонько вошла и присела рядом. Ей очень хотелось обнять его за плечи, но она не решилась, что вызвало бурный приступ хохота у Старухи.

— Как вы, Станислав Алексеевич?

Стас не ответил, даже не поднял головы. Виолетта тоже молчала. Старуха бродила по комнате, открывая Тинины ящички и шкатулки, заглядывала в них, пытаясь привлечь внимание Виолетты к их содержимому, но Виолетте было сейчас не до этого. Внезапно Стас заговорил — глухо, не отрывая ладоней от лица:

— Знаете, когда я был маленький, чуть старше Сашуры, родители купили мне щенка. Забавного такого, белого и лохматого, он смешно тявкал, голосок писклявый… Я назвал его Бимбо. Он подрос, перестал писаться и даже научился приносить палку. А однажды мы с ним гуляли во дворе, он убежал на улицу и попал под машину. До сих пор помню — скрип тормозов, и он лежит на асфальте. Сам белый, а вокруг пятно расплывается — красное и становится черным… Больше я животных не заводил. И детям не покупал, хотя Катька очень просила. Даже хомячка не купил. Никогда не думал, что с Тиной может такое случиться…

Он отнял руки от лица, беспомощно взглянул на Виолетту и вдруг заплакал, точь-в-точь как Сашура — морща нос и роняя крупные слезы. И воспитательница уже не колебалась, обняла его, прижала его голову к своей груди и, с грустью отметив, что в роскошной шевелюре прибавилось седых нитей, стала баюкать, как ребенка:

— Ну-ну! Не плачь. Я здесь, я с тобой. Пройдет время, станет легче.

Отдыхай, сейчас коньячку налью…

В суматохе Виолетта чуть не забыла, что Катя должна вернуться из Франции. Она бы, может, и вовсе не вспомнила об этом неприятном для нее событии, если бы не Галина Ивановна. С утра экономка, как обычно, съездила с водителем на рынок в Жуковку и, разбирая покупки, стала рассказывать Виолетте, какой планируется обед:

— Свекла для борща, капуста, морковка… Свиные отбивные, поглядите, какие хорошие! Катенька будет довольна. И вот банку компотика взяла, вишневого, домашнего, она его просто обожает, и Шурик тоже. Хоть чем-то деточек бедных порадовать, господи боже ж ты мой, горе-то какое…

— Постойте, Галина Ивановна, вы сказали — Катя?…

— Ну так она же сегодня днем прилетает, разве нет? Вроде говорили в понедельник, в полтретьего, что ли, самолет? Или я чего перепутала, с дурной-то головы?

— Ну ты даешь! — Старуха уже была тут как тут, ходила по кухне, совала любопытный нос во все пакеты и свертки. — Совсем из головы вон, да?

Хорошо, тетка напомнила, а то девчонка так и сидела бы в аэропорту!

— И ничего бы страшного не случилось! — сердито осадила ее Виолетта. — Она же не одна во Францию ездила, а с подружкой. Привезли бы ее родители подружки, не развалились.

— Так-то оно так, — растерянно проговорила Галина Ивановна. — Да только Катенька ведь ничего еще не знает.

— Ох, извините, это я не вам! — спохватилась Виолетта. — Сама не знаю, что говорю, нервы расшатались.

Стас был не в состоянии куда-то ехать, и встречать Катю отправили Витька. В глубине души Виолетта надеялась, что охранник все расскажет девочке и избавит ее от этой неприятной процедуры, но ничего подобного не произошло. Катя, посвежевшая и дочерна загорелая, но растерянная и с встревоженным лицом, вихрем влетела в гостиную, где сидели на низком диване Виолетта и Стас. На столике перед ним кроме ставшей уже привычной за эти дни бутылки были фрукты, орешки, маленькие бутерброды, но Стас даже не притрагивался к еде. Вид отца — осунувшегося, небритого, с воспаленными глазами, привел девочку в ужас. Она бросилась к нему:

— Папа, что случилось? Что с тобой? И Витька на себя не похож, всю дорогу молчал… Сказал, ты сам мне все объяснишь. Что произошло? Что-нибудь с Сашкой?

— Нет, Катюша, с Сашенькой, слава богу, все в порядке, — ответил Стас, прижимая к себе дочь. — У нас несчастье.

— Какое? Да говори же ты наконец!

— Катенька, просто не знаю, как тебе об этом сказать… В общем… В общем, мамы больше нет.

— Тина? — Катя отстранилась и поглядела в глаза отцу. — Хочешь сказать, что Тина… умерла?

— Она погибла в автокатастрофе. Доченька, родная моя…Стас обнял девочку и снова разрыдался. Катя не плакала. За считанные секунды она как-то повзрослела. Молча переводила взгляд потемневших глаз с отца на Виолетту и обратно, затем осторожно высвободилась и выбежала из комнаты, на ходу вынимая из кармана мобильный телефон.