— Прямо как в родное училище вернулся, — умилился Лёха, заходя в камеру.

Скорчившийся там человек выглядел жалко. Некогда дорогая одежда была измята и грязна, как и сам мужчина. А ещё от него воняло потом, нечистотами и страхом. Страх, казалось, пропитал всё его существо.

Стриж смутно припоминал его: мужик с важным видом вышагивал в компании ныне покойного кастеляна. Брат? Просто верный подельник? Не всё ли теперь равно?

— Ч-что эт-то? — заикаясь промямлил заключённый, с ужасом глядя на костяной клинок, растущий прямо из руки странного посетителя.

В голову не пришло ни единого подходящего ответа, а потому Лёха молча вонзил острие в грудь мага и с некоторой брезгливостью наблюдал, как покрываются инеем его выпученные от ужаса глаза.

Стоявший у входа Робин внимательно наблюдал за происходящим, но не вмешивался и не произнёс ни слова.

Зато подал голос кое-кто другой.

«Говёная пища, — недовольно буркнула Белочка. — Как будто залил кипяточком сублимированное пюре из супермаркета».

«Чем уж богаты», — пожал плечами Лёха, стряхивая с клинка покойника.

То ли магических сил в нём было мало, то ли демон с голодухи осушил его быстро — он не понял. Ощутил лишь, что сила больше не перетекает через клинок.

«Ещё», — потребовала Белочка тоном, не терпящим возражений.

— Миа говорила есть второй, — Лёха выжидательно уставился на рыжего.

Тот хмыкнул, кивнул и снова мотнул головой в сторону соседней камеры.

На этот раз жертва сопротивлялась, попытавшись накинуть на шею Стрижа цепь от кандалов. Этот умер с выражением крайнего удивления на лице, а вот демон выкачивал из него силы гораздо дольше, чем из предыдущего.

— И как ощущения? — с живым интересом поинтересовался Робин, заворожено наблюдая, как ещё живой человек обращается в кусок замороженного мяса.

Стриж на миг задумался над ответом.

— Как будто немного поспал и взбодрился, — озвучил он наиболее близкий образ.

Рыжий усмехнулся.

— Интересный ты тип, одержимый, — сказал он.

Задумчиво барабаня пальцами по эфесу, Робин оглядел Лёху и предложил:

— Слушай, может, как всё это закончится, посидим, винца выпьем? Расскажешь, как это — быть одержимым.

Не ожидавший ничего подобного Лёха с подозрением уставился на пройдоху. С чего вдруг рыжий вздумал снизойти до посиделок с самым низшим, по местным меркам, сословием? Очередная каверза, или действительно любопытство и желание наладить отношения с сослуживцами?

С другой стороны — почему бы нет? Травить их с Мией не станут — нет смысла, да и других возможностей хватает. Если решат убить, то обойдутся без хитрых комбинаций, а без затей нафаршируют сталью. А посидеть и поболтать с рыжим будет полезно: пройдоха однозначно в курсе не только дворянских хитросплетений, но и жизни простолюдинов в замке. Крайне нужная информация — знать, что обо всём происходящем думают люди, имеющие допуск практически ко всем помещениям замка и обслуживающие первых лиц клана.

— Ну, давай посидим, почему нет, — кивнул Лёха. — Только я в вине того, не особо разбираюсь. Больше к крепким напиткам привык.

— Ничего, я научу! — совершенно искренне улыбнулся Робин.

Глядя на него, Стриж ничуть не сомневался — научит. Потому что сам, небось, давным-давно наладил доступ к винным погребам замка и приобрёл такой опыт, что теперь любого сомелье за пояс заткнёт.

— Тогда вино с тебя, — согласился Лёха и уточнил. — Не боишься подхватить от меня какую-нибудь заразу из диких земель?

— От шлюх я заразу подхватить боюсь, — беспечно отмахнулся рыжий, — а от тебя-то чего? Если б в диких землях чего такое было — нам бы уже или ловцы болезни занесли, или пустышки. Да и тех, в ком охранный демон сидит, зараза никакая не берёт. Тварь всё убивает. Ну а после бани на тебе и грязи никакой не осталось, чтобы погань какую нанести. Одёжу и ту сожгли.

Стриж согласно кивнул. Уже одно то, что его отправили ехать на одной телеге с Робином подсказывало, что введённый Мией карантин закончился столь же стремительно, как и начался.

Эта мысль скорее печалила: сейчас Лёха не отказался бы от пары суток покоя, отдыха и сна.

Помещение мастерской отчасти напомнило Лёхе зал с клановым артефактом. Тот же гладкий, бесшовный камень, те же следы работы магии, та же вязь на стенах.

На этом сходство и исчерпывалось.

Мастерскую заполняли стеллажи с какими-то диковинными предметами и материалами, а привычные деревянные столы соседствовали с каменными собратьями, способными выдержать даже вес голема. И выдерживали. На некоторых покоились неподвижные металлические громады, то ли находившиеся на финальном этапе сборки, то ли просто доставленные сюда для планового ремонта и техобслуживания.

Центральным элементом всего этого стал крылатый артефакт, водружённый на специальную стойку, до боли напомнившую Лёхе ту самую, с которой он и снял броню в древней пирамиде. Он даже невольно зашарил взглядом, выискивая «таблетки» зарядных устройств, но ничего подобного не увидел.

Зато всё внимание Кречетов занимал лишь крылатый доспех. Они окружили чудо эльфийской инженерной мысли и, забыв о чинах и приличиях, осматривали, ощупывали, выдвигали предположения, перебивая друг друга и вспоминая имена каких-то неизвестных Лёхе людей. Что характерно — все работали с артефактом в перчатках. Лишь Даран с задумчивым видом стоял немного в стороне и не сводил взгляда с вошедшего пустотника, да Миа приветливо улыбнулась ему.

— Покормил демона? — уточнил калека.

Стриж молча кивнул, но оказалось, что спрашивали не у него.

— Да, — ответил Робин.

— Хорошо, — Даран поправил плащ, прикрывающий культю. — Присмотри, чтобы никто не подлез.

Рыжий кивнул и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Даран повернулся к Стрижу и приказал:

— Теперь рассказывай подробно, ничего не упуская.

Что рассказывать, было ясно. Кречетов интересовала одиссея пустотника, вернувшегося с неожиданно богатыми трофеями и, — что куда важнее, — ценной информацией.

Несмотря на то, что капитан стражи говорил тихо, обсуждение брони прекратилось моментально, словно кто-то щёлкнул выключателем.

Оглядев замолчавших Кречетов, Лёха начал рассказ. Когда он дошёл до золотых яблок, которые эльфы называли «амброзией», то полез в сумку, в которую сложил трофеи. Достав два плода, Лёха протянул их Кречетам.

— Интересно, — пробасил Риган, крутя фрукт в пальцах.

В его лапище амброзия смотрелась горошиной.

— Да, только для людей бесполезно, — заметил Лёха.

— Почему? — удивилась Лаура, разглядывая доставшееся ей золотое яблоко.